широкие гуляния. Внешний двор детинца расчистили, торговцам и ремесленникам позволили даже поставить у стены свои прилавки: побаловать взрослых и детвору пирогами, сладостями да поделками. Открытым — небывалое дело! — оказались и дружинные ристалища, куда не всяк сторонний люд попадёт. А без ведома стражи — и вовсе никто.
Но сегодня — можно. Сегодня с самого рассвета во славу Богов шли ристанья, где мог попробовать силу любой, будь ты кметь или бондарь. Побеждали, ведомо, дружинники, но и горожане, набегавшись и навалявшись в снегу, уходили из огороженных кругов раскрасневшимися и довольными. Больше всего мужики уважали кулачные бои: на мечах или другом оружии выходили на поединки не так охотно. Но случались и смельчаки.
Однако то, ради чего пришли в детинец даже те, кто досужие празднества не жаловал, должно было случиться после полудня, когда солнце, справедливое Светлое Око, поднимется на небосклоне выше всего. Тогда казнят посадника Аксена, который томился в темнице, ожидая своей участи, уже больше луны. Сразу по приезду лишать его жизни не стали. Князь повелел дождаться дня Варла, чтобы перед походом показать, что ждёт врагов княжества и его народа: кара постигнет любого, кто замыслил недоброе. Будь воля Млады, она не стала бы зазря кормить предателя и тратить время стражи на его охрану. Но кто она такая, чтобы решать.
За хлопотами, шумом и суетой минуло утро. Теперь уже на большом дворе установили плаху, выставили кругом стражу, чтобы любопытный народ не лез, куда не следует и не мешал ставить ограждение. Зеваки подтягивались ближе. Затихали бои на ристалищах: они продолжатся после, а самые последние, где определят победителей — и вовсе затянутся до темноты. Матери спешили увести малышей домой, чтобы ненароком те не увидели вершащейся жестокости. Дети постарше упрямо следовали за взрослыми, несмотря на все увещевания, канюча, что ничего страшного в казни нет.
Млада ходила в толпе неспешно, в ристаниях не участвовала — достало с неё похвальбы. Она и хотела бы вовсе никуда не соваться, но давно уже поняла, что найдётся среди кметей тот, кто не мытьём, так катанием заставит её выйти на улицу. И звали его Медведь. По возвращении тот стал, казалось, ещё более заботливым и внимательным, а на насмешки друзей и вовсе наплевал. Раски, поговаривали, сторонился, чем вверг ту в неимоверную печаль. Не иначе чуя нынешнее настроение Млады, Медведь с самого раннего утра заглянул в клеть и напомнил, что сегодня большой праздник — будто с вечера она забыла — а потом пропал. Знать, увлечённо бился с кем-то на ристалищах.