— Господи, Эллери, из вас вышла бы отличная домохозяйка! Набейте-ка индейку оливками!
Эллери повиновался, покуда Джим смешивал напитки в соседней буфетной. Со своего рабочего места он мог наблюдать за хозяином дома.
Индейке предшествовали канапе, паштет в оболочке, стебли сельдерея, многие другие закуски и коктейли. Вскоре судья Илай Мартин уже говорил тете Табите, которая неодобрительно озиралась вокруг:
— Ну-ну, Тэбби, выпей и согрей душу, а то она так скрипит от недовольства, что на небесах слышно. Возьми «Манхэттен» — как раз для тебя.
— Нечестивец! — фыркнула сестра Джона Ф. и прочитала Клэрис Мартин лекцию о том, как опасно позволять пить старым дуракам.
Клэрис, плавающая по комнате с туманным взором, словно Дева озера,[30] заявила, что Табита абсолютно права, и продолжила потягивать коктейль.
Лолы не было. Нора пригласила ее по телефону, но та отказалась прийти.
— Прости, сестренка, только у меня запланирована собственная вечеринка. Счастливого Нового года!
Розмэри Хейт царственно восседала в углу, вынуждая мужчин хлопотать вокруг нее, отнюдь не из интереса к ним, ибо она выглядела скучающей, а из необходимости практиковаться. Глядя, как старый доктор Уиллоби отошел наполнить очередной бокал Розмэри, Пэт тихонько спросила Эллери:
— И почему мужчины не видят насквозь эту женщину?
— Может быть, потому, — сухо отозвался тот, — что им мешает обилие ее плоти. — И Квин в двенадцатый раз отправился на кухню следом за Джимом, как подметил обеспокоенный взгляд Пэт.
Праздничные вечеринки в респектабельных домах Райтсвилла не отличались буйным весельем, но Розмэри Хейт, будучи нездешней, оказывала дурное влияние, которому было трудно противостоять. После нескольких «Манхэттенов» она развеселилась окончательно, вызывая отвращение у тети Табиты, но заражая своим настроением мужчин. Разговоры становились все громче, а смех — все несдержаннее, поэтому Джиму пришлось неоднократно посетить буфетную, чтобы приготовить новые порции виски с вермутом, а Пэт — открыть еще одну банку с горькими вишнями. И каждый раз Эллери оказывался рядом с Джимом, предлагая ему помощь.
Картер Брэдфорд все еще не появлялся. Пэт прислушивалась, ожидая звонка в дверь. Кто-то включил радио, и Нора сказала Джиму:
— Мы ни разу не танцевали после медового месяца, дорогой. Пошли!
Джим с недоверием уставился на нее, потом его лицо расплылось в улыбке, он подхватил Нору и закружился с ней в танце. Эллери отправился на кухню смешать себе выпивку — первую за весь вечер.
* * *
Без четверти двенадцать Розмэри, сделав рукой театральный жест, скомандовала: