– Но я ведь говорил, Горемыкин не чтит нравственные законы. Он блюститель и исполнитель юридических норм и ему плевать, что несовершенный закон положил между молотом и наковальней ни в чём не повинного человека. От человека, избитого молотом закона, не дождёшься, что он подаст голос в свою защиту и обвинит молот в несовершенстве.
На следующий день академик с Иннокентием Киприяновичем были у начальника канцелярии министра внутренних дел России. Тот записал в книгу регистрации, подобрал в земском отделе все прошения Сотникова, вник сам в их содержание, подготовил для ознакомления Горемыкину. И назначил день и время аудиенции с министром.
– Ровно через неделю, в семнадцать ноль-ноль, я жду вас в канцелярии! – сказал начальник и указал на дверь, давая понять, что встреча закончена.
Снова их домой вёз тот же разговорчивый кучер.
– Ты, братец, коль на язык бойкий, повози моего гостя по городу, покажи Санкт-Петербург. Он здесь впервые.
– Добро! – засмеялся кучер. – Предлагаю завтра в десять утра. Устроит?
Иннокентий Киприянович согласно кивнул.
– В десять у парадного! – повторил весёлый ямщик.
*
Иннокентий Киприянович уезжал огорченным из российской столицы. Министр внутренних дел России Иван Логгинович Горемыкин лишь посочувствовал ходатаю, посокрушался произволом судебных органов на местах, рассматривающих «сырые дела» без проведения тщательного дознания и следствия, допускающих много ошибок и нарушений уголовного и процессуального кодексов.
– Мужайтесь, молодой человек! А что касается имущества, приказчик имеет права реализовать его по вашему усмотрению! Скажите вашим оппонентам: смотрителю и помощнику туруханского пристава, что Горемыкин разрешил устно продажу вашего движимого и недвижимого имущества. Не послушают, телеграфируйте мне. Я их быстро поставлю на место! – посоветовал седовласый блюститель общественного порядка в России.
– Дак где же в России правда, Иван Логгинович? – спросил удрученный таким ответом Сотников. – Её нет в губерниях, нет в столице! Укажите мне место, где живут правдой?
Иван Логгинович заулыбался и участливо сказал:
– Праведник лишь на небеси! – поднял он указательный палец вверх. – А мы с вами на земли. И дорогу к правде все ищут. Но до сих пор, к сожалению, так и не отыскали. Наверное, нет её на земле.
Купец сел в поезд и вспомнил слова Анны Михайловны, что этот визит в Санкт-Петербург ничего ему ни сулит. Её предчувствие оправдалось. Иннокентий Киприянович настроился на возвращение в Красноярск и продолжение ссылки. Он понимал, что не будет сидеть сложа руки, а будет писать и писать прошения, пока не закончится запрет на въезд в Туруханский край.