Они долго бродили среди высоких азиатских сугробов, отыскивая в темноте тропинки. И говорили, говорили, говорили… В основном говорил, конечно, Шатуров, которому было что рассказать девушке. Лиза же трепетно внимала ему, радуясь в душе, что такой заслуженный человек, коим она считала ротмистра, снизошел до того, чтобы тратить на нее свое драгоценное время. Ведь, по сути, в ней не было, по ее разумению, ничего такого, что могло бы заинтересовать Сергея Федоровича. Она – обыкновенная, ничем не примечательная девушка, каких тысячи на улицах Харбина.
Однако сам Шатуров думал иначе. Что ни говори, а с возрастом мужчины меняются. И если в юности они интуитивно ищут зрелых женщин, которые бы научили их всяким любовным штучкам, то, повзрослев, сами уже готовы преподать эти уроки любви юным девушкам. И это естественно. Таким образом не рвется живая нить этого великого плотского инстинкта, без которого наша жизнь потеряла бы не только радость, но и смысл.
– Может, вы замерзли, Lise? – спросил Шатуров, когда они выбрались на освещенную луной поляну, которую он наблюдал накануне из своего окна.
– Нет, что вы! – воскликнула она, а у самой щеки стали багряными от мороза и толстый слой инея лежал на ресницах.
– И все-таки вы замерзли…
– Нет!
– Да…
– А давайте с вами покатаемся, – завидев неподалеку ледяную горку, предложила Лиза, и уже скоро они, словно малые дети, захлебываясь от восторга, летели с высокой горки вниз. Потом они снова взбирались по крутым ступенькам вверх, садились на корточки и снова съезжали. И так раз за разом.
Однажды Лиза так разогналась, что врезалась в сугроб, следом в том же сугробе оказался и спешивший за ней Шатуров. Они лежали в снегу и заливались смехом.
– Боже, как хорошо-то! – опрокинувшись на спину, воскликнул ротмистр. – Как будто я снова вернулся в детство.
– А я будто бы и не прощалась с ним никогда… – с чувством призналась Лиза.
– С кем? – не понял Шатуров.
– Ну, с детством же!
Он улыбался.
– Ну да, конечно, с кем же еще?.. Скажите, Lise, только честно: у вас были уже близкие отношения с мужчинами? – неожиданно спросил он девушку, хотя знал, что она чиста, как этот только что выпавший снег.
Лиза вспыхнула.
– Боже, о чем вы говорите, Сергей Федорович! – пыталась она выкарабкаться из сугроба. – О чем вы говорите!..
– Lise!.. Дорогая!..
Вновь, как в ту памятную новогоднюю ночь, ротмистра охватила страсть. Он бросился к девушке, опрокинул ее в снег и, забыв обо всех данных ей обещаниях, начал осыпать ее лицо поцелуями. Ее лицо горело на морозе, и он это чувствовал своими губами.