В самом деле, таких заведений тут оказалась целая прорва. Они сплошной чередой шли вдоль улиц и переулков, при этом не заметить их было невозможно: их выдавали огромные бумажные фонари, которые висели над входом. Выбирай, как говорится, – не хочу. Желаешь отведать китайскую кухню – ступай на красный фонарь, монгольскую – на синий. Ну а если хочешь европейской изысканности и шика – тогда иди в русский ресторан.
Но шиковать Болохову было, по сути, не на что. В конце концов не может же бывший простой советский служащий, которого он должен был изображать, иметь при себе кучу денег. Так, мелочишка, которую он вроде того что скопил на черный день.
Ужинал он в маленькой харчевне, где, кроме него, больше никого не было, если не считать невысокого средних лет китайца с наполовину бритым черепом и косичкой за спиной да застенчивой, похожей на серую мышку женщины, которая, по-видимому, была его женой. Как и на большинстве здешних китайцев, на них были пошитые из дабы синие рубахи и штаны, а на ногах матерчатые тапочки. Усевшись поодаль, они с интересом и вниманием наблюдали за тем, как их единственный посетитель уплетает за обе щеки рис, приправленный соевым соусом, запивая его легким харбинским пивом. Поведи он сейчас бровью – и они тут же бросятся выполнять любое его желание – только бы посетителю понравилось у них.
– Вкусно, – орудуя алюминиевой ложкой – попытался есть палочками, но у него ничего из этого не вышло, – проговорил Александр. В ответ доброжелательные улыбки и подобострастные кивки.
– Хоросе!.. Вкусно, вкусно… Хоросе!
Только бы этот русский оценил их труд! Только бы он еще что-нибудь заказал, говорили их почти счастливые глаза. Однако тот довольствовался малым. Странно! А ведь по виду не скажешь, что он беден. Мог бы вдобавок ко всему и свинину в кисло-сладком соусе заказать или ту же курицу «по-гунбао». Но русский, доев рис и допив пиво, больше не стал ничего заказывать. Рассчитавшись, он ушел, оставив за спиной разочарованные взгляды китайцев.
Выйдя из харчевни, Болохов огляделся. То была неширокая улочка, утопавшая в сизой морозной дымке, сквозь завесу которой, словно вода через толстый слой песка, робко просачивался свет редких электрических фонарей. Здесь жил, по всему было видно, небогатый люд, скорее всего, бывшие строители дороги, которые потом так и остались в этих местах. Жилища все были сплошь ветхие и деревянные, вдоль которых пролегали под стать им скрипучие дощатые тротуары. Ни извозчиков, ни шума автомобилей – тишина. Однако стоило Болохову чуток углубиться в городские кварталы, как картина стала резко меняться. Вместо узких улочек появились хорошо освещенные проспекты с красивыми, вполне современными зданиями. Здесь даже в этот сумеречный час было довольно оживленно. Толпы людей, светящиеся огнями витрины магазинов, извозчичьи пролетки с фыркающими на бегу лошадьми, визгливые тормоза авто – все это не могло не волновать Болохова, с детства привыкшего к городской суете.