– Зачем ты пригласила этого художника? Кто он тебе – сват, брат? – улучив момент, неожиданно прошептал ротмистр на ухо Лизе.
Она улыбнулась.
– Но ведь он такой милый… А вы что, Сергей Федорович, ревнуете меня? – лукаво глянула она на него.
Шатуров поморщился.
– Опять ты, Lise, выкаешь, – недовольно проговорил он.
Лиза вздохнула.
– Прости, я все еще не могу привыкнуть… Но ты не злись, ладно? Говорю же, он очень милый…
Владимир Иванович оглядел стол.
– Ну, всем налили? Тогда давайте выпьем за мою дочь… Лизонька, дочка моя, я желаю тебя счастья и долгих лет жизни… Дай-ка я тебя поцелую.
Он не поленился выйти из-за стола и поцеловать ее в лоб.
– Счастья! Долгих лет! Будь такой же веселой и красивой! – понеслось со всех сторон.
– Христос воскресе! – вставил в эту разноголосицу батюшка и одним махом опустошил свою рюмку.
– Да вы закусывайте, гости дорогие, закусывайте! – отпив из бокала шампанского, засуетилась Мария Павловна. – А то быстро опьянеете.
– Так оно и хорошо! – усмехнулся батюшка. – Не по-божески это переводить зря продукт.
Эти слова развеселили Кураева.
– Я, как погляжу, батюшка, вы к водочке-то не равнодушны! Только вот не противоречит ли это апостольским уставам, по которым вы, церковники, обязаны жить?
Его слова нисколько не смутили Серафима.
– Нет, не противоречит, – машинально проведя ладонью по окладистой седой бороде, проговорил он. – Да будет вам известно, сын мой, что сам Бог был виноградарем. Помните, что сказал Господь? «Я есть истинная виноградная лоза, а Отец Мой виноградарь». А посему под видом хлеба и вина Он преподал нам высочайшее Таинство Тела и Крови Своей, заповедав всем нам всегда совершать сие в Его воспоминание. Так что читайте Библию – там обо всем сказано.
Кураев усмехнулся.
– И все-то у вас, церковников, просто! – проговорил он. – Это нам, несчастным философам, приходится долго и мучительно искать ответы на поставленные жизнью вопросы, а вам лишь стоит заглянуть в свою Библию – и ответ готов. Но это же чепуха, если учесть, что многие положения в ней по меньшей мере спорны. Жизнь наша слишком богата для того, чтобы ее можно было познать до конца. Тем более объяснить с помощью книги.
– Вздор!.. Вздор несете, молодой человек… – начал злиться на него отец Серафим. – «Слова уст его – неправда и лукавство…» Так сказано в тридцать пятом псалме… Это о вас.
– И все-таки я настаиваю на том, что Библия не есть универсальный учебник жизни. В ней много противоречий и неверных толкований. Более того, порой она идет вразрез с цивилизованной моралью, – не сдавался Кураев.