– Скажите, батюшка, в чем состоит смысл жизни человеческой? – опрокинув очередную стопку и закусывая селедочкой, спросил священника Кураев.
– Да, ответьте, в чем? – поддержала его Дашка и лукаво взглянула на старика. В ее глазах прыгали веселые огоньки – будто искорки выпитого ею шампанского.
– Для меня – это служение Богу, а для моих прихожан – это вера в него, – не раздумывая, ответил Серафим, при этом как-то забавно шевеля своей длинной седой бородой.
– Ну вот, пожалуйста: раз-два и ответ готов! – усмехнувшись, проговорил Кураев. – А для нас, философов, и жизни одной не хватит, чтобы получить ответ на этот вопрос. Да что одна жизнь! Проходят века, проходят тысячелетия… Умирают одни философы, им на смену приходит другие – но никто так и не может твердо ответить, зачем мы живем. Точно так же, как нет ответов и на другие вопросы… К примеру, что вообще есть жизнь? Что первично: дух или материя? Как строить свои отношения с другими людьми? Возможно ли быть одновременно добродетельным и счастливым? Впрочем, этот перечень можно продолжать и продолжать…
На горячее были поданы китайские пельмени, любовно приготовленные Нинь-и. В отличие от привычных российских в этих к мясному фаршу была добавлена пекинская капуста, при этом их не варили, а готовили в большой сковороде в специальном соусе.
– Благодать! – отведав первый пельмешек, похвалил блюдо отец Серафим.
– Это наша Ниночка так вкусно готовит, – поспешила похвалить свою служанку Мария Павловна.
– Китайцы вообще вкусно готовят, – заметил Шатуров. – Поэтому я предпочитаю ходить в китайские рестораны.
– Хорошо рассуждать тому, у кого денег немерено, – фыркнул Кураев. – А по мне так и картошка в мундире хороша. А если ее еще нарезать на кусочки да пожарить в растительном масле – пальчики оближешь.
– Это называется «картошка жаренная по-пушкински», – выказал свои кулинарные знания Владимир Иванович. – Только ту готовят на коровьем масле.
– Тем не менее все это несравнимо с китайской кухней, – продолжал стоять на своем ротмистр. – Вы когда-нибудь, господа, ели куриный бульон с трепангами? – обратился он к гостям. – Нет? А свинину в кисло-сладком соусе?
– Да будет вам, ротмистр, ресторанными блюдами нас потчевать! Ешьте то, что дают… Я думаю, это не хуже ваших хваленых трепангов, – обрезал Кураев. – Я правильно говорю, господин художник? – обратился он к Болохову. – Кстати, а вы почему весь вечер молчите? Вам что, нечего сказать?
Александр, не любивший разглагольствовать в незнакомых компаниях, даже поперхнулся – настолько неожиданным стал для него этот вопрос.