…Впрочем, и остальные дамы решили нынче блеснуть. На всех – красивые вечерние платья с украшениями, у иных даже диадемы с бриллиантами на голове и золотые браслеты на запястьях. Модные же стрижки и залакированные прически говорили о том, что накануне все они посетили своих парикмахеров и навели блеск.
Молодые барышни тоже не упустили случая, чтобы выглядеть привлекательными. Только в отличие от старших дам их платья, сшитые по последней моде, были более демократичны, и в них можно было смело танцевать фокстрот, потому что, заметно укороченные, они не мешали быстрым движениям.
Что касается мужской половины, то здесь был настоящий стилевой разброд. Чиновная знать и местные богатеи, как обычно, явились на праздник в смокингах и фраках. Гимназисты, студенты, молодые разночинцы были одеты значительно проще. На одних были модные твидовые пиджаки, другие предпочли костюмы из более дорогой ткани, чаще из бостона и тонкого английского сукна. Офицеры выделялись своими золотыми погонами и аксельбантами, тогда как младшее воинство – кадеты и юнкера – могли заявить о себе только хорошо подогнанной и тщательно отутюженной казенной диагональю.
– Кстати, Lise, ты говорила, что на вечере будут поэты… – Это снова Мария Павловна.
– Мы их приглашали, но они не пришли, – вздохнула Лизонька.
– Я знала, что они не придут, – усмехнувшись, произнесла мать. – Я же говорила: либералы! Разве они станут знаться с монархистами?
– Но, мама, это же глупо!.. – не выдержала Лизонька, которую сильно расстроило, что ни один приглашенный поэт не явился на праздник.
– Ты это о чем? – не поняла мать.
– Да все о том же! Об этих политических играх, будь они неладны! Ну почему, почему все люди такие недалекие?.. – чуть не плача, спрашивала она. – Неужели даже этот веселый праздник нужно превращать в арену политических вкусов? Должно же у людей быть какое-то объединяющее начало, какой-то общий интерес…
– Деньги, Lise… Увы, это могут быть только деньги.
Услышав этот голос, Лиза вздрогнула. Шатуров! Он!.. И в этот раз он появился внезапно и теперь стоял за ее спиной, дыша на нее жаром.
– Это… Это вы, ротмистр? – обернувшись, еле слышно произнесла Лиза. Голос ее дрожал. – Мама… папа… Позвольте вам представить… Это – Сергей Федорович Шатуров… Он начальник личной канцелярии генерала, где я работаю…
Мария Павловна подняла лорнет в черепаховой оправе, которым она пользовалась в исключительно редких случаях, и измерила ротмистра взглядом.
– Очень приятно… – сказала она сдержанно и подала Шатурову руку, на которой, вся в праздничных блестках, красовалась черная в тон платью капроновая перчатка. Тот наклонился и легонько дотронулся до нее губами, почувствовав знакомый запах. Ба, да они пользуются одними и теми же духами! – улыбнулся про себя Шатуров. Однако у них хороший вкус. Интересно, чей это выбор – матери или дочери?