Ротмистр поморщился.
– Да разве это чума? Вы, Lise, настоящей чумы не видели!
– А вы?.. Вы видели ее? – спросила Лиза.
– Я-то?.. Конечно, видел! – с жаром произнес офицер. – Помнится, в Омске, в ставке Верховного, мы отмечали Рождество, а в это время вся Россия… понимаете? Вся Россия пылала в огне!.. Повсюду трупы, трупы, трупы… Смрад такой, что не приведи господи! И главное, никакого просвета впереди. Вот то был ад так ад! А мы сидели и пили шампанское… А, каково?
Лиза была натурой впечатлительной, поэтому она испытала сильное волнение, когда представила себе, как это все выглядело.
– Неужели вам было не страшно?.. – доверчиво прижавшись к плечу ротмистра, спросила она.
– Ну как же не было, было… – Подняв полу шинели и опуская руку в карман галифе, чтобы достать портсигар, честно признался он. Видно, тоже вдруг нервишки зашалили – вот и потянуло закурить. Однако вспомнив, что рядом с ним женщина, решил воздержаться. – Но я не смерти боялся… Меня больше всего мучило то, что я больше никогда… – никогда! – не увижу свою Россию… Не увижу ее тихих городков, зеленых рощиц, неторопливо бегущих речушек… А разве можно без этого жить?
– Но вы же сейчас как-то живете…
– А живу ли? – усмехнулся он. – Да, я теперь богат и могу жить так, как мне хочется, но я бы сейчас все отдал за то, чтобы хоть на миг оказаться в родительском доме… Чтобы увидеть маму, сестренку, соседей – всех! Но я этого не могу сделать. Понимаете? Не могу…
На глаза у него навернулись слезы. Лиза видела это в свете новогодней иллюминации и ей стало жалко ротмистра.
– Сергей Федорович, милый!.. Я бы все сейчас отдала, чтобы вы были счастливы… – невольно вырвалось у нее из груди. Это был не то порыв, не то приступ отчаяния.
Шатуров даже открыл рот от неожиданности. В следующее мгновение он притянул девушку к себе и поцеловал ее в губы. Поцелуй этот был долгим и страстным… Так целуются только зрелые мужчины. У нее закружилась голова. До сих пор она знала про любовь только по книгам, а тут вдруг… Вот… Вот, оказывается, какая она, эта настоящая взрослая жизнь! Это когда ты уже не владеешь собой… Когда ты готова целиком подчиниться воле другого человека. Когда его поцелуй сводит тебя с ума и тобой обуревает безудержная страсть… Вот оно… Вот…
– Я люблю вас, Lise… – почувствовав, как Лизонька, теряя силы, буквально повисла у него на руках, проговорил ротмистр. – Очень… Очень люблю…
Чтобы люди не пялили на них глаза и не тыкали в них пальцами, Шатуров увел Лизу в какую-то подворотню, там распахнул полы шинели и снова притянул ее к себе.