С прозрачной вазой же возникла заминка. Миссис Баттон вернулась и шепнула леди Абигейл, что искомый сосуд куда-то переставили и пока что ищут, но зато "то самое уже готово". Услышав это, герцогиня расцвела, почти как пресловутый лотос в кофейнике, и подхватила со стола позабытый веер:
— Я где-то слышала, что одни прекрасные вещи должны сменять другие, чтобы не охладели чувства, — начала она с фразы, явно продуманной заранее. — Так почему бы нам не оставить пока этот чудесный чай… действительно удивительный, ах, леди Виржиния, это, право, такое изысканное удовольствие! Словом, почему бы нам пока не оставить его и не взглянуть на кое-что в северной гостиной. Вам понравится, уверяю!
— Да, особенно леди Клэймор и леди Виржинии, — рассмеялась Эмбер, слегка откинув голову. — Мы помним ваше письмо.
— И не на шутку заинтригованы, — с улыбкой закончила за неё Глэдис.
— К тому же чай, кажется, остыл, — едва слышно проворчала леди Эрлтон, когда все мы зашуршали юбками, поднимаясь.
Изнутри особняк Дагвортов казался чуть больше, чем снаружи. По крайней мере, Эмбер и Глэдис успели трижды обменяться догадками, пока мы шли к северной гостиной. Полагаю, шелестящая стайка любопытных леди производила немалый шум, потому что о нашем приближении в гостиной узнали заранее. Полилась из-за полуприкрытых дверей нежная музыка, две флейты и скрипка — видимо, то были обещанные музыканты. Даниэль выглянул в зал и церемонно распахнул перед матерью двери, а затем протянул ей руку и ввёл в гостиную, точно королеву перед балом.
Музыка стала громче.
Ещё несколько секунд я терялась в догадках, а затем все мысли выскочили из головы, и появилась странная лёгкость, как перед обмороком.
На меня вновь смотрел Сэран, но теперь с картины.
В ушах зазвучал голос Джулии Дюмон — ясно, как наяву.
Черты его тонки и немного женственны. На правой руке у юноши несколько колец с синими камнями. На коленях у него раскрытая книга. Под левой ногой дремлет белая змея, и хвост её обвивается вокруг щиколотки, тело скрыто под пятою, а голова покоится на стопе. Над правым плечом у юноши цветут белые розы, и лепестки осыпаются на плащ. Когда вы смотрите на картину, появляется неясное ощущение, что юноша глядит куда-то поверх вашей головы. На что-то у вас за спиной. Или на кого-то.
Да, да, всё как тогда — и в художественной галерее, где я впервые увидела эту работу Нингена, и потом, во сне… Вот только змея у Сэрана под ногой была варварски замазана чем-то чёрным, кажется, углём, и чёрными стали лепестки одной из роз.
Я успела заметить краем глаза, как хмурится леди Клэймор, вглядываясь в изображение сквозь лорнет. А потом шею у меня обожгло чужим дыханием, эфемерным и солоновато-морским, и послышался тишайший шёпот: