Если вы будете использовать этот подход, объективно смотреть на свой график и честно признавать, сколько времени займут ваши проекты, готова поручиться, что место найдется почти для всего, что важно сделать за 168 часов. Хотя 30 часов в неделю (обязательство Викоски) кажутся очень большим объемом времени, средний американец может найти столько, если будет меньше смотреть телевизор, сократит домашнюю работу и будет спать по 8 часов в сутки (утром в субботу и воскресенье часто можно сделать очень много дел). Если вы можете использовать сэкономленные часы в рабочее время — как, например, 10 часов, которые Эннеру не надо тратить на совещания, — еще лучше.
Если для чего-то не хватает места, будьте честны и либо не берите на себя это обязательство, либо согласитесь на более разумные сроки. Я всегда благодарна, когда мои ассистенты, которые занимаются поисками информации, говорят: «Нет, я не успею сделать это до понедельника, но успею до среды». Это гораздо лучше, чем обещать сделать проект к субботе, желая заработать очки за героизм, а потом нарушить это обязательство. Вряд ли два дня так много значат. Но как только вы начнете нарушать обещания себе и окружающим людям, вся система дисциплины — все выработанное вами доверие к своей способности контролировать ситуацию — обрушится. Повторю, мир не будет помогать вам в том, чтобы выдерживать свои приоритеты. Не позволяйте собственной слабости усугубить проблему.
Не путайте вещи, похожие на работу, с настоящей работой
Возможно, именно по этой досадной причине теряется больше всего времени на работе и в жизни. Предположим, у вас есть прекрасная система для организации электронной почты или для планирования ежедневных телефонных конференций по различным проектам, но предположу, что на ужине в честь вашего выхода на пенсию не будут говорить о безупречном почтовом ящике или забитом графике. Говорить будут о том, что вы сделали. И если вам не удается добиться ничего значимого — скажем, снизить младенческую смертность во Вьетнаме, — значит, вы не работаете. Это относится и к неофисным видам деятельности. Полицейский может целый год сломя голову бегать на триста вызовов с одного перекрестка. Но лучше выяснить, в чем проблема с этим перекрестком, и решить ее.
Конечно, некоторые люди интуитивно схватывают разницу. Я вполне уверена, что на банкете в честь выхода на пенсию биолога по имени Кэрол Фассбиндер-Орт через 50 лет тем, кто будет произносить тосты, не придется судорожно выяснять, чего она добилась. Последние несколько лет я следила за научной карьерой этого перспективного ученого, которая сейчас, в двадцать с чем-то лет, имеет двоих детей и преподает в Университете Крейтона в городе Омаха, штат Небраска. Фассбиндер-Орт выросла в городе Элгин в Айове, на пасеке со 100 миллионами пчел. Пчелы жалили ее невообразимое количество раз. Ее жалили, когда она играла во дворе. Жалили, когда она помогала отцу работать с ульями, и жалили, когда в подростковом возрасте она стала ставить эксперименты по лечению пчел от паразитов натуральными методами. О постоянных укусах она говорит: «К этому привыкаешь». Я не готова согласиться, но верю, что эта приобретенная невозмутимость помогла ей по-новому взглянуть на способы сделать карьеру ученого, не соответствующие представлениям некоторых людей, — здесь приходит на ум бывший президент Гарварда Ларри Саммерс.