– Да? – переспросила Либ.
– Талламор и Бросну тоже, когда мы ездили на ярмарку в Маллингар.
Либ узнала название городка в Мидлендсе, где охромела лошадь Уильяма Берна. Интересно, остался ли он сегодня в комнате напротив нее в надежде разузнать больше о случае Анны? Или его сатирических очерков с места события оказалось достаточно для «Айриш таймс»?
– Вода в моей загадке не похожа даже на самую широкую реку. Представь себе воду по всей земле, но пройти по ней совсем не опасно.
Анна надолго задумалась, но потом покачала головой.
– Роса, – сказала Либ.
– Роса! Я должна была догадаться.
– Она такая мелкая, никто не замечает ее.
Либ вспомнила историю про манну: «…а поутру лежала роса около стана».
– Еще загадку!
– Сейчас не могу припомнить, – откликнулась Либ.
Немного прихрамывая, девочка с минуту шла молча. Больно ли ей?
Либ хотелось придержать ее за локоть, помочь перебраться через кочку, но нет. Только наблюдать, напомнила она себе.
Впереди показался человек, которого Либ приняла сначала за Малахию О’Доннелла, но, подойдя ближе, увидела, что это сутулый пожилой человек. Он вырезал из почвы черные прямоугольники и складывал их штабелями. Торф для растопки, понятно.
– Благослови Бог ваш труд, – обратилась к нему Анна.
Мужчина кивнул в ответ. Заступ у него был необычной формы, какой Либ прежде не видела, с лезвием, согнутым в виде крыльев.
– Это еще одна молитва, которую ты обязана говорить? – спросила она девочку, когда они прошли мимо.
– Благословлять работу? – Анна кивнула. – А иначе он может получить увечье.
– Так он поранится, раз ты о нем не подумала? – немного насмешливо спросила Либ.
Анна смутилась:
– Нет, он может отрезать лезвием палец на ноге.
А, что-то вроде охраняющей магии.
Девочка запела хрипловатым голосом:
Укрой меня, Господь,
Во глуби ран Твоих,
Чтоб никогда с Тобой
Не разлучался я.
По мнению Либ, взволнованная мелодия не сочеталась со странно-болезненными словами. Сама идея укрыться в ране, как личинке…
– Вот доктор Макбрэрти, – сказала Анна.
Старик торопливо шел им навстречу от хижины. Полы его сюртука развевались. Он снял перед Либ шляпу, потом повернулся к ребенку:
– Твоя мать сказала, что я найду вас на воздухе, Анна. Как приятно видеть розы на твоих щечках.
Девочка раскраснелась от ходьбы. «Розы» были явным преувеличением.
– По-прежнему в целом хорошо?
Мисс Н. весьма строго осуждала разговоры шепотом, которые мог услышать больной.
– Иди вперед, – предложила Либ Анне. – Не хочешь собрать цветов себе в комнату?
Девочка подчинилась. Либ все же не спускала с нее глаз. Вокруг могли найтись ягоды, даже неспелые орехи… Может ли истеричка – если Анна была таковой – хватать еду, даже не осознавая того, что делает?