– Расскажите о маленьком человечке.
– Каком маленьком человечке? – спросила Либ.
– Взъерошенном.
– А, Рамплстилскине?
Либ рассказала старинную сказку, только чтобы скоротать время. Припоминая подробности, она поняла, до чего причудлива эта сказка. Из-за похвальбы матери девочке дали невыполнимое задание напрясть из соломы золота. Девочке помог гном. Он обещал сохранить за ней право первородства, если только она угадает нелепое имя гнома.
После рассказа Анна какое-то время лежала молча. Либ подумала, что девочка могла принять легенду за правду. Являлись ли для нее все проявления сверхъестественного одинаково реальными?
– Бет.
– Что – Бет? – спросила Либ.
– Родные называли вас Бет?
– Ты опять за свое! – хохотнула Либ.
– Не могли же они называть вас каждый божий день Элизабет. Бетси? Бетти? Бесси?
– Нет, нет и нет.
– Но это имя происходит от Элизабет? – спросила Анна. – Это не другое имя, как Джейн?
– Нет, не другое, – согласилась Либ.
Либ было ее ласковым прозвищем в те времена, когда она была всеобщей любимицей. Это имя придумала ей младшая сестра, потому что «Элизабет» так долго выговаривать. Именем Либ ее называла вся семья, пока у нее еще была семья, когда родители были живы, и до того, как сестра сказала, что Либ для нее умерла.
Она накрыла своей ладонью руку Анны, лежащую поверх серого одеяла. Опухшие пальцы были холодными, и Либ захотелось согреть их.
– Ты рада, что ночью с тобой кто-то есть? – (Девочка смутилась.) – Я хочу сказать, чтобы не быть одной.
– Но я не одна, – ответила Анна.
– Ну, не сейчас.
Не с начала надзора.
– Я никогда не бываю одна.
– Верно, – согласилась Либ.
Две надсмотрщицы, сменяющие друг друга, в качестве постоянной компании.
– Он приходит ко мне, как только я усну.
Голубоватые веки, затрепетав, опустились, и Либ не спросила, кто это такой. Ответ был очевиден.
Анна вновь задышала глубоко. Интересно, подумала Либ, снится ли девочке ее Спаситель каждую ночь? Приходит ли Он к ней в образе длинноволосого мужчины, мальчика с нимбом, младенца? Какое утешение Он приносит ей, какие деликатесы, более сладостные, чем земная пища?
Наблюдая за спящей девочкой, Либ неудержимо захотела спать, веки ее отяжелели. Поднявшись на ноги, она покрутила головой из стороны в сторону, чтобы размять шею.
Он приходит ко мне, как только я усну. Странная фраза. Может быть, Анна, в конце концов, имела в виду не Христа, а какого-то обычного человека – Малахию О’Доннелла? Даже мистера Таддеуса? Который вливал ей жидкость в рот через воронку, когда она пребывала в полудремотном состоянии. Пыталась ли Анна сказать Либ правду, которую сама не могла постичь?