Костёр угас. Казалось, людям на берегу просто не до него. Никто не подбрасывал дров, и скоро вместо пламени осталась груда тлеющих углей. Потом и она погасла.
— Опасности как будто нет, — решил дежурный. — Катер у них наготове… Подожду до смены.
Тем временем начал брезжить рассвет. Никаких сигналов с острова не поступало.
Когда вахта подошла к концу, и сменявший дежурного старший помощник появился на мостике, Васильев передал ему всё, что видел. Посоветовавшись, они решили дождаться утра, чтобы дать команде спокойно провести ночь на корабле.
В семь часов, после подъёма флага, дежурный доложил капитану, что с острова не было никаких тревожных сигналов, и Воронов приказал отправить второй катер на берег. Следом за ним отошёл и третий, где находился капитан и другие лица командного состава.
— Здорово, приятели! — весело закричал любимец всей команды, разбитной матрос Орлов. — Чего приуныли, темноты, говорят, испугались! Знаем мы вас — ребята храбрые, всемером одного не боятся, — задорно продолжал он.
В обычное время такие слова должны были вызвать ответные реплики. Теперь никто не проронил ни слова. Люди молча сидели на камнях, вокруг погасшего костра. За одну ночь они как-то почернели и осунулись. Бывалые моряки, привыкшие смело глядеть прямо в глаза опасности, сейчас старались смотреть на землю или куда-то вдаль. У всех было совершенно необычное полурастерянное, полусмущённое выражение. Их позы, бессильно опущенные руки свидетельствовали о какой-то непонятной расслабленности. Временами то один, то другой вдруг озирались вокруг и снова торопливо отводили глаза.
Петровский понуро сидел в стороне.
Когда подошёл третий катер, Петровский встал.
— Смирно! — доложил он капитану, — по вашему приказанию отряд а количестве восьми человек провёл ночь на берегу острова. Никаких происшествий не случилось.
— Почему всю ночь не спали? — поздоровавшись, спросил капитан. — Адаменко, что скажешь?
Матрос замялся и задержался с ответом.
— Так, — протянул Воронов. — Красноречивое молчание… Ну, а другие матросы, может, скажут? В чём дело, товарищ Петровский?
Петровский взглянул на Адаменко, тот понял его и тихо проговорил:
— Нехорошо здесь, товарищ капитан, — несмело начал он. — Страх по берегу бродит…
Лёгкий шум пробежал по рядам вновь прибывших.
— Вот так штука. И какой же он из себя?
— Не знаю. — Адаменко опустил глаза. — А только, как стемнело, так страшно стало… Будто в темноте стоит кто-то, глядит, вот-вот бросится… И знаем, что нет ничего, а страшно. Проклятое тут место!
— Ну, а вы что скажете, Николай Васильевич? — обратился капитан к Петровскому.