И вновь в темноту исчезаешь.
Только тебя буду вечно любить, и мне больно,
Ведь об этом ты никогда не узнаешь.
Я смогу, я стерплю.
И пускай ты другую целуешь, ласкаешь.
Я хочу, чтоб ты счастлив был, слышишь?!
И хочу, чтоб всегда был любим!
Мое сердце тобою лишь дышит,
И бьется тобою одним.
Вновь темно и луна — опять ночь.
В мыслях Ты: не хочу, я гоню тебя прочь!
Но снова слеза потревожит меня,
Я тебя ненавижу, ненавижу — ЛЮБЯ!!!
ФЕНИКС
POV Максима
Мое тело продрогло от холода. Все просто скручивалось от пронизывающего ветра.
Черт! Надо же такому быть: Ливень посреди зимы…
Но больнее всего было внутри. Внутри все было прямо противоположно тому, что происходило во внешней оболочке. Там все горело и разрывалось от страха, охватившего меня.
Я уже час скитался по окрестностям и никак не мог найти даже след потерянной возлюбленной.
Куда она могла пойти?
Где она сейчас?
И самое главное: Что с ней? Как она?
Отчаянно застонав, я запустил руки, в мокрые и чуть примерзшие, волосы и прислонился к дереву, находящемуся поблизости. Благо, отец Наташи в сое время построил хороший заповедник, дабы сохранить природные ресурсы страны.
Думать о том, что в этот момент творилось с Розабеллой, не хотелось. Сердце и так сжималось от плохого предчувствия. Голова шла кругом от скопившихся мыслей, а душа страдала от осознания того, какую боль я причинил самому близкому человеку. Это осознавание того, что в результате моих действий пострадала Розабелла, просто убивало.
Потерев руки, я уже в сотый раз пожалел о том, что, выбегая из дому, не накинул что-нибудь теплое. Эта моя опрометчивость может погубить не только меня, но и возлюбленную. Прикрыв глаза и сжав, от собственного бессилия, руки в кулаки, я начал молиться. Молиться Богу, которого до этого не признавал.
Да и что говорить? До встречи с НЕЙ я не признавал никого и ничего. До того, как Роза вошла в мою жизнь, я находился в каком-то вакууме, скрывая все свои чувства от окружающих меня людей. Я возвел вокруг себя стену, которая стала моей защитой после жестокого предательства семьи и друзей. И только она смогла разрушить ее, отодвинуть, но…
Но я не показал этого ей. Я не впустил ее в мою жизнь, боясь снова ошибиться. Боясь довериться до конца.
Выпутавшись из сжимавшего меня кокона, я не захотел раскрыть крылья и взлететь, как трус, спрятавшись за маской холодности и безразличия.
За два года я не произнес три заветных слова, которых она так жаждала услышать. Я решил притвориться, что не замечаю огонек ожидания, появлявшийся в ее глазах после собственного признания. Я просто эгоистично пользовался ее любовью, а она терпела. Но не потому, что у нее не было гордости и смелости, а из-за того, что ее сердце не хотело сдаваться и признать безнадежность всей любви.