Домаш сидел в дальней камере - завидев меня, он тут же вскочил с деревянных нар и вцепился в решетку.
- Слава Матери! - рыкнул он. - Я знал, я знал! Скажи этим крысам, милорд шевалье, чтобы отпустили меня!
- Уже отпустили, - сухо ответил я и повернулся к надсмотрщику. - Отпирай давай.
- Ох и сволочной тут народ, дорогой мой собрат рыцарь, даже представить ты себе не можешь, какой сволочной! - причитал Домаш, когда мы шли к выходу. - Почти сутки меня в этом клоповнике продержали и даже еды не принесли, а воду дали грязную, как задницу в ней мыли, чтоб их разорвало! Я ведь с самыми добрыми намерениями в тот бордель пришел, истинно говорю. А там не веселое заведение, пристойное для доброго досуга оказалось, а улей осиный! Девки страшные и злые, как вампиры, вино разбавленное, а тут еще этот громила ко мне с кулаками полез. И что я должен был, по-твоему, делать, скажи на милость?
- Помолчи, байор, - ответил я. - Натворил дел, так имей смелость то признать.
- Ноги моей больше в этом засратом городишке не будет! - заявил роздолец. - Истинно Кал его потребно было назвать, а не Каль! Сам мимо него до конца жизни проезжать буду, и прочим расскажу.
Из-за Домаша я потерял полдня и вынужден был переночевать в замке. Спал я очень плохо, едва дождался рассвета, и еще до восхода солнца мы втроем были в седлах. По пути я заехал к аптекарю и забрал флакон с Последним Поцелуем, который тщательно завернул в корпию и спрятал на груди, под латной курткой. Всю дорогу до Левхада Домаш был мрачен и молчалив (может быть, потому что не выспался и уехал без завтрака), а мне, честно сказать, было не до него. Я думал об Элике, о Домино, и о том, что для нас всех начинаются настоящие испытания.
Тракт подсох под теплым весенним солнцем, кони шли легко, и к вечеру мы были уже в Левхаде. На этот раз мы остановились в корчме у ворот, где хозяином был имперец. Домаш завалился спать, а мы с Джаремом отправились во дворец Вильзичь.
Караулом командовал уже знакомый мне лейтенант Корада, и мне показалось, что он удивлен моим приходом. Выслушав меня, он проводил нас в караулку и велел ждать.
Прождали мы долго, наверное, не меньше часа, на улице походу совсем стемнело. Я уже начал нервничать, когда лейтенант вернулся и предложил следовать за ним. На этот раз меня привели не в зал для торжественных приемов, а в личные покои королевы на втором этаже дворца. Вотана была вместе с сыном - король Эдельфред сидел за столиком для игры в лото и раскладывал на столешнице карты в замысловатом пасьянсе. На мое приветствие он ответил небрежным кивком, королева же протянула мне руку для поцелуя.