- Превеликая Матерь! - вздохнул Домаш. Лицо его было белым, как бумага, в глазах стоял ужас. - Не приведи мне еще раз увидеть такое...
- Брианни! - выкрикнул я и бросился к трапу.
Она была жива. Стояла на коленях, с разведенными руками и глядя невидящими глазами в небо. Я схватил ее, поднял, прижал к груди, покрыл поцелуями ее лицо.
- Милая моя! - шептал я. - Маленькая моя! Что с тобой? Ответь мне, не молчи!
- Все... хорошо, - слабым голосом отозвалась Брианни. - Ме... лаен туир.
Я не успел ответить ей, сказать, как же она мне дорога, как я люблю ее. Мимо меня промчался Домаш, едва не сбив нас с ног. Подбежал к распростертой на досках палубы маленькой беспомощной фигурке, подхватил ее - и заревел, так горько и обреченно, что радость, владевшая мной еще миг назад, сменилась невыразимым горем.
В жизни, наверное, есть много вещей, которые будят эмоциональную бурю в нашей душе. Кого что берет за живое, как говорится. Но я для себя определил одно - никогда больше не хочу увидеть то, что мне довелось видеть в тот недоброй памяти день. Никогда больше не хочу слышать, как огромный, сильный, непобедимый в бою мужчина рыдает над телом женщины, которую любил...
***
К закату все было готово. Тело Элики, обмытое, умащенное благовониями и завернутое в чистую парусину, было уложено на специально сколоченный моряками "Афалины" маленький плотик с кольцами для талей шлюпбалок. Домино сама проследила за всеми приготовлениями, а потом вернулась в нашу каюту. Мягко отстранилась от меня, когда я попытался обнять ее, и села на койку. Я сел рядом.
- Ты винишь меня? - спросила она.
- Нет, - ответил я, обняв ее за плечи. - Война не бывает без жертв. Я оплакиваю Элику, но холодею при мысли, что на ее месте могла быть ты.
- Двойной поток магии очень опасен, - сказала Домино, опустив взгляд. - Он забирает у мага-донора очень много жизненных сил, опустошает его. Я виновата во всем. Не предусмотрела, что может случиться. Просто не думала об этом. Опасность была слишком велика.
- Не оправдывайся, любимая. Элика знала, что может погибнуть.
- Я понимаю, но это не оправдание. Эвальд, милый, мне плохо. Мне жаль ее. И в то же время я восхищаюсь ей. Она знала, что идет на верную смерть, но не испугалась, не дрогнула, не отступила. И еще...
- Что?
- Это уже вторая смерть по моей вине. На Порсобадо была Джалин Улайд. Теперь вот Элика.
- Ты винишь себя? Не стоит, любимая. Они сделали свой выбор.
- Они умерли, а я жива, - в глазах Домино заблестели слезы. - Смерть все время рядом со мной. И я боюсь.
- Смерть сопутствует нам всю жизнь. По-другому никак. Мы все умрем, а вот кто как жил, имеет значение.