Орфин закончил свою прощальную речь, и команда хором повторила его последнюю фразу. Домино шепнула мне, что это принятая у виари формула прощания с усопшими: "Пусть тело твое станет морем, а душа соединится с предками!" Моряки взялись за канаты, и плотик с телом Элики стал медленно подниматься над палубой. Домаш закрыл лицо руками.
Я подошел к нему, коснулся пальцами плеча.
- Надо быть сильным, брат мой, - шепнул я. - Элика не простила бы тебе этой слабости.
- Я знаю, - выдохнул он. - Такая юная, такая прекрасная. Ээээх!
- Она всегда была расположена к тебе, байор Якун.
- Нет, - Домаш посмотрел на меня так, что мне стало не по себе. - Она тебя любила, фламеньер. Не меня.
- Мы запомним ее и будем помнить всегда.
- Упокой Матерь ее в лоне своем! - сказал байор и снова заплакал.
Плотик между тем поднялся уже примерно на метр над палубой. Пришло время прощаться. Первой к телу подошла Домино. Она обняла Элику, что-то прошептала ей на ухо и вложила в безжизненные пальцы магички веточку кардалы - ту самую, что преподнес ей я на Мьюре. После Домино приблизился Орфин и положил на глаза Элики две красивые перламутровые раковины.
- Иди, простись с ней, - сказал я Домашу.
Роздолец кивнул, подошел к Элике - и встал на колени, положив свою огромную ладонь на тоненькое запястье эльфийки. А потом заревел, и слезы текли по его красному лицу рекой. Я видел, что Джарем плачет, и Ганель спрятал лицо в ладонях. Да и у меня все клокотало в груди, и пелена заволакивала глаза. И тут я заметил, что Домино не плачет. Ее лицо было скорбным и спокойным, а глаза оставались сухими.
- Спасибо тебе, Элика, - шепнул я эльфийке и коснулся ее лба губами. - Спасибо тебе за все. Прости меня, и пусть твоя душа найдет мир и покой.
Заскрипели шлюпбалки, плотик начал медленно опускаться на воду. Мы смотрели, как волны подхватили его, закачали, словно колыбель с уснувшим младенцем, понесли прочь от корабля. И следили за тем, как Элика удаляется от нас навсегда, пока солнце не зашло за горизонт, и крошечное белое пятнышко на погребальном плотике не исчезло в волнах. И почему-то на душе мне внезапно стало светло и спокойно. А потом я понял, что на миделе остались только Домино и я сам. Все остальные ушли с палубы.
- Становится холодно, - сказал я Домино. - Пойдем в каюту.
- Да, - она прижалась ко мне всем телом. - Конечно, пойдем. Но сначала поцелуй меня.
- Я люблю тебя, ангел мой, - сказал я, когда мы остановились, чтобы перевести дыхание. - Я всегда буду рядом с тобой. Ты мне веришь?
- Верю, - шепнула Домино, обхватив меня и прижавшись ко мне всем телом. - Верю каждому твоему слову. Элика нас с тобой бросила, бессовестная. Хоть ты меня не оставляй, ладно?