– Если это выбор Дианы, то мы не против. Что ж, давайте узнаем друг друга поближе и обсудим свадьбу, – собрался отец.
Проводив гостей, он принялся узнавать у Максима всю его подноготную.
Надо отдать должное моему жениху, он держался на высоте и ни один вопрос его не смутил. Он отвечал честно и четко. Мама растаяла и, подперев ладонью подбородок, молча слушала Макса.
Когда все было решено с датой и жильем, я проводила Максима и быстро поднялась в свою комнату, чтобы не попасться на глаза близким. От расспросов голова раскалывалась.
Звездочкой развалилась на кровати и уставилась в потолок. С одной стороны, чувствовала себя на седьмом небе от счастья, а с другой — перед глазами стоял образ Ромы, самый печальный на свете. Я хорошо понимала, что разбила ему сердце, но ответить на его маниакальную любовь не могла…
А теперь гроб стоял посреди этой гостиной. Папа одиноко сидел на стуле в углу комнаты и стеклянными глазами смотрел в никуда.
По маминым щекам ручьем текли слезы. Глаза опухли. Такое ощущение, что все эти двое суток они не просыхали.
Кира в черном платке без макияжа, но даже так она самое прекрасное создание на планете. Сестра склонилась над моим телом, заливая фату слезами.
Оксана закрыла ладонями лицо и, сидя на стуле, изредка вздрагивала. Вадика я не увидела в комнате.
Все родственники и друзья съехались. Много народа, но среди них никак не могла найти самого дорого сердцу человека.
Медленно прошла на кухню, ища Максима глазами, но тщетно. Поднялась в свою комнату, дверь которой настежь распахнута. На кровати сидел любимый, теребя в руке подаренное мне кольцо.
– Диана, – проговорил он, уставившись прямо на меня.
На миг я почувствовала, что он видит и уже хотела ответить, подойти, обнять, успокоить, но он отвернулся и продолжил теребить кольцо.
– Почему, почему я не приехал раньше? Почему отпустил тебя на эту свадьбу? Почему не караулил тебя у этого злосчастного ресторана? Милая, прости. Я так виноват, – говорил он в пустоту.
Неужели сходил с ума из-за моей смерти? Разговаривал сам с собой.
Я присела на кровать рядом с ним и всмотрелась убитые горем глаза.
Как же захотелось расплакаться. Зарыдать, бить кулаками о стену. Но моя нынешняя физиология этого не допускала. Приходилось переживать все внутри, не выплескивая ни капли наружу. Это так тяжело. Я ощущала себя овощем.
– Я так хочу к тебе. Там, наверное, хорошо и спокойно. Я так хочу к тебе.
С этими словами он пулей выбежал из комнаты, а я осталась одна. Все равно ничем не смогу помочь. Он даже не почувствовал, что я сидела рядом. Для любимого я просто пустое место. Это теперь его мир, а не мой. Я больше никогда не смогу обнять его и даже сказать, как сильно люблю.