- Не могу, понимаешь, не могу!
- Почему? Да что во мне такого, Господи!? – Мар также вскочила. - Такой экзотики полно в мире, есть масса женщин, которые пожелают быть с тобой, любых мастей. Хочешь блондинку, хочешь брюнетку, рыжую, зеленую, красную – любую. Почему я?
- Опять задаешь глупый вопрос. Видимо, ты никогда и никого не любила по-настоящему, не болело у тебя сердце.
- Видимо. Поэтому и спрашиваю, зачем тебе такая? Не будь избалованным ребенком.
- Это я-то избалованный? О, нет, нет, нет.
- Слушай? – вскричала Марина. – Ну, хочешь, переспи со мной! Попробуй на вкус, каково оно. И отпусти уже!
Глаза Амира в этот момент вспыхнули, он буквально подлетел к ней и заговорил ледяным голосом:
- Никогда больше не произноси этих слов. Я порядочный человек.
И собрался уйти, но остановился:
- Пусть Зинат повяжет тебе хиджаб, и ты сможешь выйти к остальным. У меня три сестры, они хотят познакомиться.
- А не забыл спросить, хочу ли того я?
- А что? Хочешь продолжать сидеть взаперти?
- Нет, - со злобой ответила та.
- Ну вот.
Амир ушел, а Мар схватила поднос и запустила ему вслед, только тот настолько звонко ударился о дверь, что пленница сама испугалась и мигом подбежала, подняла его и положила на место.
Ближе к ужину в покои пожаловала госпожа Зинат:
- Ты готова выйти к остальным? – спросила женщина.
- Да.
Мар принялась натягивать на себя платок, но по привычке повязала его как косынку.
- Нет, нет, не так, - подошла к ней Зинат.
- И зачем все это нужно? – бурчала Мар. – Зачем платок? Вы же у себя дома.
- Так положено, Малика. У нас большая семья, много родственников и господин Мади Джалал очень строг, любит скромность.
Когда Зинат закончила с платком, то повернула девушку к зеркалу. В отражении на Марину смотрела поистине восточная красавица, идеальной формы овальное лицо, четкие черные брови, длинные густые ресницы, большие миндалевидные карие глаза, доставшиеся ей от бабушки – терской казачки, пухлые губы имеющие цвет чуть ярче, чем просто розовый. В таком виде Мар мало чем отличалась от арабских девушек, разве что белизной кожи. За пару недель загар смылся, и кожа приобрела природный оттенок.
- Ты очень красивая, - заключила Зинат и ласково улыбнулась.
- Спасибо, - со вздохом ответила Мар.
- Пойдем. Скоро ужин.
Но в глазах Марины поселился страх, тогда женщина приобняла ее:
- Не бойся, все хорошо будет. Госпожа Тамам и я поможем тебе.
Но чего бы ни говорила Зинат, на душе у невольницы скребли кошки, она устала. Если раньше встречи с Амиром доставляли радость, вызывали особый трепет в сердце, то сейчас ей становилось дурно рядом с ним, сейчас она видела в этом мужчине исключительно чуждого араба, окутанного всевозможными предрассудками. Да еще и постоянные разговоры о строгом отце семейства, которому она, по каким-то ей неведомым причинам, должна понравиться, для чего необходимо очень постараться. А может она не хочет стараться? Может ей милее сейчас сидеть в пижаме и болтать с Настей о девичьих проблемах или ждать, сидя за столом, когда мама разложит по тарелкам запеченную курочку, когда отец расскажет очередной анекдот. Почему она должна сидеть в четырех стенах? Почему обязана одеваться так, как по праву может не одеваться? В ее голове роились одни лишь «почему». А что больше всего изъедало душу, так это мысли о родителях, которые сейчас, возможно, уже оплакивают свою дочь.