К неудачам давно привыкли,
А удачи пугают нас.
Ну что ж нам делать с метаморфозой,
Приключившейся с нами вдруг.
Превратилась в скупую прозу
Наша бурная жизнь, мой друг.
И ответил мне друг: «Да брось ты,
Успокойся, не унывай.
Мы с тобой на перекрёстке
Просто сели не в свой трамвай».
Вообще в любой ситуации именно работа помогала ему выстоять. Недаром свое творчество он называл «спасательным кругом».
Штормит океан, накалившись от безумных страстей,
Гонит ветер тучи смутных вестей над головой, над головой.
Со дна поднялась и на гребне волн отправилась в путь
Океана потаенная суть плотной стеной, плотной стеной.
Спасательный круг, на тебя одна надежда, мой друг,
Ты держи меня, не дай утонуть, океан грозит бедою.
Спасательный круг, ты молитвами моими упруг
И, сжимая осторожно мне грудь, поднимаешь над волною.
Спасательный круг, я вдыхал в тебя труды многих лет,
Говорят, что я крамольный поэт, пусть говорят, Бог им судья.
Придут времена, и подует освежающий бриз,
И оценят наш сегодняшний риск Наши друзья, наши друзья.
Спасательный круг, а пока что потрудись, милый друг,
Ты держи меня, не дай утонуть, океан грозит бедою.
Спасательный круг, ты молитвами моими упруг
И, сжимая осторожно мне грудь, поднимаешь над волною.
Спасательный круг!!!
1989 г.
Потом состояние депрессии проходило, и он брался за работу с удвоенной силой, потому что чувствовал – упущено время.
Вообще это был очень тяжелый период в его жизни, прежде всего ощущением безнадежности. Талант Игоря бессовестно эксплуатировался. Доходило до того, что его песни (почти вся ранняя лирика) подписывались другим именем. Игорю сумели доказать, что если он будет одновременно автором и музыки, и стихов, то никогда не пробьет свои песни, потому что никто не поверит, что композитор может писать еще и стихи. Всегда был композитор и рядом – поэт-песенник, и все к этому привыкли, а чтобы композитор сам писал и стихи – такого быть не может, потому что не может быть никогда. И только в том случае, если Игорь будет автором текстов, а композитором – другой человек, его песни можно протолкнуть. И он легко поверил в эту ложь.
В Ленинграде Игорь познакомился с Людмилой Сенчиной, пригласившей его к себе в коллектив музыкальным руководителем. Игорь полностью переделал весь ее репертуар, переработал исполняемые песни, меняя аранжировку. Концерты афишировались так: «Людмила Сенчина и группа Игоря Талькова». Однако свои песни Игорь по-прежнему не мог исполнять, они лежали мертвым грузом, томили его.
Параллельно с Сенчиной Игорь работал у Стаса Намина аранжировщиком. Опять он – «темная лошадка», его никто не знает, а ведь у него к тому времени было множество своих песен, где он – автор и стихов, и музыки, и аранжировщик он же. Песни как будто в тюрьме сидели, выхода не было. Ведь Игорь был уже достаточно взрослым человеком, исполнителем с большим опытом, а проявить себя не мог.