Его разум отказывался принимать слова. Остин все еще не мог поверить, что она стоит перед ним.
— Моей.. кому?
— Я жду извинений. — Она вытащила руку из заднего кармана и указала на него. — И лучших. Не в стиле парня: «произошла ошибка». А ползая на коленях, умоляя о прощении. И даже тогда я планирую заставить тебя немного поунижаться.
Ничего из этого не имело смысла. Остин наконец отпустил ее на свободу, а она все еще стояла в четырех футах от него.
— Зачем ты здесь?
— Зачем, как ты думаешь?
В конце концов, он посмотрел на нее. Действительно посмотрел. За всеми ее угрозами и розовым щечками он увидел предостережение.
Ее обычный пыл уступил место чему-то другому. Осунувшееся лицо, бескровные губы. Остин узнавал признаки человека, который с трудом существовал, потому что с ним было то же самое после того, как оставил ее.
— Если бы ты оставался неподалеку, мы могли выяснить все до конца. — Она сделала два шага вперед.
Остин боролся с желанием сохранить пространство между ними.
— Мы делали это миллион раз. Ты сказала, чего хочешь, а я наконец услышал.
— Оставляю это тебе, начинай обращать внимание на неправильные моменты.
Она улыбалась?
— Я не понимаю.
— Конечно.
Она сделала последний шаг, убирая пропасть между ними. Так близко, что он мог дотянуться и коснуться ее волос. Остин сжал руки по бокам, чтобы этого не произошло.
— Я говорила тебе, что хотела работать в музее, потому что не желала закончить как моя мать, разочарованной и полной сожалений.
Знакомая боль пульсировала в его груди. Сердечный приступ, которого он боялся, был на самом деле разбитым сердцем.
Видеть Кэрри и вспоминать все это... он не мог этого вынести.
— Я не могу сделать это с тобой снова. Я признал, что все испортил, и сейчас я пытаюсь дать тебе пространство, о котором ты просила. По крайней мере, ты заслуживаешь большего. — У него едва были силы говорить. И видеть ее здесь, на своей территории, толкало прямо к краю последний удерживаемый им контроль.
Когда Остин еще мог сохранить то немногое, что осталось от его достоинства, и отвернулся, Кэрри положила руку ему на грудь.
— Ты только наполовину прав.
— Ты потеряла меня. — Черт, он едва мог сосредоточиться, когда она стояла так близко.
— Когда я давала тебе объяснения касательно мамы, я пропустила кое-что важное о нас.
Через слой одежды и перчатки чувствовался вес ее рук, прижимающихся к нему.
— Что?
— Пока я была занята беспокойством о том, что становлюсь как моя мама, случилось кое-что другое. Нечто столь же сильное и эмоционально сокрушительное. Ты был убежден: я становилась как