- Ты её оправдываешь? Ты бы тоже отказалась от моего ребёнка?
- Да, я её оправдываю, чтобы вас примерить. И нет, я бы так не поступила. Я бы не сделала аборт. Если бы ты меня не позвал в командировку, я бы тебя отпустила. Но обременять новыми обстоятельствами своего положения я бы тебя тоже не стала. Я с уважением отношусь к людям вообще, а к близким тем более, поэтому стараюсь придерживаться принципа – «не навреди!» К любимым, этот принцип тем более нужно применять. Неотступно.
- Не навреди? Именно поэтому, узнав, что у меня есть жена, ты прогоняешь меня?
Её руки всё ещё находились в его руках. Он продолжал склоняться над Томой. Его взгляд уже не был таким воинственным. В нём сохранилась глубинная сила, но она не была агрессивной. Пленяющей? Да. И манящей.
«Эх… как же хочется мне раствориться в этой силе, – невольно подумала Тома. Подумала, и тут же выругала себя. - Нельзя. Иначе потом будет ещё больней».
- Понимай, как хочешь, - тихо произнесла она, оттолкнув от себя Диму. Встала и прошла к двери. – Прощай, Дима. И пожалуйста, не мучай меня. Я всё сказала. И ты всё сказал. Давай заканчивать наши отношения? И ещё… больше не приходи к нам стричься. Я всё равно не смогу к тебе прикасаться, а моя напарница Надежда, к сожалению, с сегодняшнего дня, в курсе наших отношений. Поэтому я не хочу, чтобы она тебя стригла. Она, конечно, тебе не причинит боль и никаким образом не навредит, но я не хочу, чтобы она тебя подстригала. Не хочу и всё!
- Ты не хочешь, чтобы Надежда меня подстригала у тебя на глазах? Ты не хочешь, чтобы ко мне кто бы то ни было прикасался у тебя на глазах?
- Уходи, - вместо ответа сухо сказала Тома и жестом руки указала направление в открытую дверь.
Дима поднялся с пола. Медленно подошел к Томе и заглянул ей в глаза.
- Тома… Посмотри на меня.
Медленно на него поднялись серо-зелёные глаза, полные слёз.
- Тома… не выгоняй меня из своего сердца.
Он её обнял и нежно поцеловал. Сил на сопротивление у неё уже не было. Как статуя она стояла в его объятьях. Не было отклика, не было протеста. Только слёзы, скользящие по её щекам, были ему ответом. Резко Дима отстранился от Томы и вышел в открытую дверь. Его удаляющуюся фигуру ещё можно было видеть, хотя слёзы всё сильней топили любимый силуэт в море эмоций и душевной боли.
***
В ту ночь Тома домой не вернулась.
Вызвала такси и уехала подальше. Она не могла быть в парикмахерской, где они с Димой провели столько страстных минут, не могла быть дома, где так же всё было пронизано воспоминаниями. Там был кран на кухне, который починил Дима. Там были розетки, люстра, обои и плинтуса, к которым он прикасался, чтоб привести в порядок. Там была постель, которая всё помнит. Окно, в котором видно его окно. И даже с ванной было связанно воспоминание. И мыло, которым она намыливала его тело ещё лежит на полочке.