- Понимаю. Я, когда о тебе узнал, тоже был не в восторге. И всё же подавил желание всё сломать и разрушить. Вместо этого решил познакомиться с тобой поближе и присмотреться к тебе.
- Зачем?
- Хотел тебе дать шанс. Хотел, чтобы ты мне хоть немного понравилась.
- И как?
Она не знала, какой хотела получить ответ. Александр Фёдорович её пугал. Взрослый солидный мужик. На голову выше её. Из-за колоссальной разницы их весовых категорий, она ему не смогла бы оказать существенного сопротивления. Даже если начнёт царапать и кусать, без помощи со стороны, она обречена.
Но он не нападал. Он просто стоял напротив и смотрел на неё. И взгляд его был спокойным. Уверенным.
- Как ни странно, Тома, ты мне действительно понравилась.
Голос дал сбой, и Тома почти прохрипела:
- У меня есть любимый мужчина. И мне кроме него никто не нужен.
- И ты уверена, что его любишь?
- Абсолютно!
- Любовь до гроба?
- Любовь всей моей жизни!
- Достойный ответ. Наивный, конечно, но я тебе верю.
И тут вошёл Эдуард. На миг он задержался у двери, оценивая ситуацию, а после поздоровался, подошёл к Томе и поцеловал её в губы.
- Милая, как и обещал, я сегодня нашёл шикарный магазин мебели. В нём мы точно подберём кровать в спальню. Но чтобы доставку успели осуществить за выходные надо в магазин попасть сегодня. Ты сможешь прямо сейчас поехать со мной?
- А… Я не знаю, - растерялась Тома.
Во-первых, она не знала текст, который от неё хочет услышать Эдуард. А импровизировать у неё не получалось. К тому же взгляд Александра Фёдоровича стал грозным, и лгать под его прицелом у Томы совсем бы не получилось.
- Тома! - неожиданно громко обратился Александр Фёдорович, - Кто этот мужчина?
Тома ничего не смогла сказать. Через пару секунд её молчания, Эдуард протянул Александру Фёдоровичу руку и произнёс:
- Меня зовут Эдуард. Я близкий друг, нашей дорогой и мной любимой Томочки.
Руку Эдуарду пожали. Но при этом Александр Фёдорович продолжал сверлить взглядом именно Тому. От чего ей совсем стало не по себе. Как если б она нашкодила, и теперь раскаянье душило и мешало членораздельно каяться. Только в чём именно виновата, она не понимала.
- Ты мне о нём сейчас говорила? Вот о нём? – голос Александра Фёдоровича стал жёстким.
Настолько жёстким, что даже Эдуард опешил, но спросил:
- Что здесь происходит, Тома?
Но отвечать никому из них Тома не хотела. Совсем не хотела.
«С какой стати они ко мне в душу лезут?
Никто не позволял им в ней столь бесцеремонно ковыряться.
Да, я люблю! Но не этого. А совсем другого. Которого нет и не будет больше. Он не со мной. Может быть, с другой. Или с третей. Кто ж разберёт, что в душе у мужчин? А у меня - тоска…»