- Эй, эй, - она ворковала с ним, пока гладила его волосы. - Все хорошо.
Он нисколько не расслаблялся, но она ощутила, что он слушал ее или хотя бы пытался.
- Я здесь. И у нас все в порядке. У нас все будет хорошо. Ты не один, – в этот раз Макенна добавила и про себя. Она мысленно проклинала это дразнящее временное возвращение электричества, потому что все это предполагает самое явное напоминание о том, что Каден всю ночь заперт в маленьком, черном как смоль металлическом ящике. Макенна заметила, что она в ярости от сложившейся ситуации для Кадена. Пока она продолжала поглаживать его и шептать все подбадривания приходящие ей на ум, мысленно Макенна прокляла изобретателя лифта, электроэнергетической компании и генератора света. И пока она находилась тут, то нашла также и несколько язвительных слов для Томаса Эдисона, потому что, ну, Каден не был бы загнан в ловушку в крошечном электрическом подъемнике, если бы старый добрый Том не взял бы себя в руки и не нашел бы способ применить электрическую теорию. Она также не была слишком довольна и Беном Франклином, и этим проклятым подъемным щитком.
Плечи Кадена наконец-то расслабились. Он вздрогнул и вдохнул. Макенна выдохнула с облегчением, до этого она не понимала, что почти не дышала.
- Я с тобой, Добрый Сам, - сказала она с улыбкой облегчения.
Он слегка кивнул, но, тем не менее, она почувствовала это.
- Иди сюда, - предложила Макенна, в то время как перенесла его голову с одной стороны шеи, где она располагалась, к ее противоположному плечу, чтобы он мог лечь рядом с ней. Она потянулась, чтобы обнять его и едва-едва смогла сжать пальцы вместе, когда полностью обхватила его.
Шок от мигающего света вызвал приступ панической атаки так неожиданно, что Кадену стало трудно дышать. Единственное, что удерживало его от полной потери контроля над всем этим дерьмом, являлся успокаивающий аромат волос и шеи Макенны.
Он не задавался вопросом, почему свет так воздействовал на него. Внезапно он перенесся на четырнадцать лет назад в свое прошлое. И вспомнил как, он висел вверх тормашками с головой, зажатой между передней центральной консолью и пассажирским сиденьем, похороненный в груде багажа и сувениров. Что-то острое упиралось в его бок, мешая сделать глубокий вдох без причинения жгучей боли от этого. Его голова звенела и пульсировала. Что-то мокрое стекало по его волосам. И его правое плечо находилось слишком близко к челюсти, чтобы это являлось естественным. В течение долгого времени тьма и тишина были полностью устрашающие. Но затем весь ужас его ситуации был полностью освещен вспышкой света от проезжающего мимо автомобиля.