перед глазами стояла она, её прикосновения, её улыбка, её руки, ласково гладившие живот.
Он до сих пор помнил, как прикасался к животу... Все эти три года он упорно стирал из
памяти всё, связанное с ней. Пусть катится к чертям. Не было её никогда в его жизни.
— Ладно. Как думаешь, что с ней произошло? — Стефан пошел на попятную.
— Не знаю. Но то, что она сделала пластику, не вызывает сомнений. А как спелась с
идиотом Нарватовым — не имею ни малейшего представления.
— Насчет пластики — согласен. Меня словно током ударило, когда её увидел. Вроде
знакомый человек, но, в то же время — абсолютно чужой. У меня случился мозговой
коллапс. Но она смогла нас всех поразить.
— Почему ты говоришь так, словно гордишься ею?
— Потому что горжусь. Она не опустилась на дно, не скатилась до ещё худшей жизни.
Она выжила и, скажу тебе, неплохо устроилась. Мало того, что неплохо устроилась, так
она ещё находит силы мстить тебе! Один вопрос — откуда у неё фотографии? По каким
шарашкам ты таскал эту флешку?
— Ни по каким. Я вообще по шарашкам не таскаюсь, — огрызнулся Макс. Было
неприятно слышать эти слова от Стефана, но он всё понимал. Брат не смог простить ему
уход Марины. — Фотографии хранились на флешке, а флешка — в сейфе, дома. Я не
знаю, как она добралась до неё...
— Ты, конечно, мой брат, и всё такое, но я скажу это. Ты — придурок. Причем, полный.
— Твою мать, может, хватит уже меня оскорблять?!
— Как можно было хранить дома в сейфе флешку с ТАКИМИ фотографиями и даже не
проверять её сохранность? Как можно было додуматься до хранения этих фотографий?
Даже я о них не знал...
— Забей, этих фото больше нет. Они у суки Ирины Валерьевны Нарватой, — брезгливо
сказал Макс. От одной этой фамилии его передергивало. — Бл*ть, одни вопросы. —Обхватил голову руками. — Приехали на переговоры, чёртова страна, одни неприятности
с ней.
— Проблемы не со страной, Макс. С тобой.
— Слушай, Стефан, прекращай этот никому не нужный сеанс заеб*вания мозгов или, культурно выражаясь, психотерапии. Реально достал. Во всём я виноват, я причина
глобального потепления, всё я!
— Успокойся, пациент. Мне твои мозги не сдались, еб*ть их. Это по твоей части. Что еще
тебя волнует? О Заре мы ничего не узнаем, если только от неё.
— Михаил. Он умер. «Шкатулка» сгорела.
— Я помню. И что?
— Не знаю... Вроде, ничего такого, обычный пожар, нарушение правил безопасности, но...
Что-то мне не нравится в этом всём.
— Теперь ты забей. Сутенёр сдох, все счастливы. Зачем искать подвох? Тебе не всё равно?
— Мне плевать. Поднимай задницу, мы едем на переговоры с сучкой.