Все изменилось в один из осенних вечеров, когда мне поступил звонок от охраны по-привычке просиживающей штаны в машине у дома Евы. Тимур — мой личный охранник позвонил и каким-то неестественно напряженным голосом произнес в трубку:
— Алексей Александрович, это может показаться странным, но Ева Сергеевна — он замялся, словно не мог подобрать слов.
— Что, Ева Сергеевна? Говори уже! — как я и предупреждал, нервы ни к черту.
— Она, кажется, беременна — выдавил из себя Тимур.
— Так, кажется или беременна? — хорошо, что я уже сидел в кресле, иначе упал бы.
— Беременна. Срок немаленький, раз мы заметили с такого расстояния. Еще за живот держалась сегодня, сами знаете, гололед.
— Я сейчас приеду.
Это все, на что меня хватило. Он вихря чувств, что сейчас нахлынули на меня, я готов был сойти с ума. Ева беременна. От меня. Она носит под сердцем моего ребенка. Все это время. Какой же я идиот! Надо было давно проявить настойчивость и встретиться с ней. А я, как последний дурак, следовал своему обещанию и не лез к ней. Господи! Я столько пропустил. Шесть месяцев, что прошли, она была одна, без моей поддержке, когда особенно в ней нуждалась. Дурак! Однозначно, дурак!
Я мчался к ней, нарушая все мыслимые и немыслимые дорожные знаки, пропуская светофоры. И когда оказался у двери ее квартиры, чувствовал, что прошла вечность. Всего пятнадцать минут, казались мне вечностью, за которой находилась мать моего ребенка и просто самая любимая женщина на свете. Единственная женщина.
Позвонил в дверь. Шаркающие шаги. Мелькнула тень в дверном глазке и приглушенное:
— Уходи.
Я онемел. Гонит? Она меня гонит прочь? Нет уж! Никуда я не пойду. Даже в мыслях допустить не могу, что уйду.
— Ева, открой. Нам надо поговорить — крикнул я в ответ.
— Нет. Уходи — все также приглушенно из-за двери.
— Я все знаю! Глупо скрывать, просто открой эту чертову дверь! — стучу я кулаками по обивке.
Тишина и вдруг скрипит замок. Дверь распахивается. У меня перехватывает дыхание. Как же давно я не видел ее. Эти колдовские глаза, покусанные губы, светлые волосы, переплетенные в косу, тонкая шейка, на которой неровно бьется синяя жилка. Стоит в темной прихожей, такая одинокая, такая маленькая в этом сером платьице, не скрывающем округлый животик и острые коленки. Нервно теребит длинные рукава. А в глазах такое отчаяние и такая тоска, что нет сил продолжать стоять на пороге. Я вхожу и захлопываю дверь.
Подхожу к ней почти вплотную и всматриваюсь в любимые черты. Моя потерянная девочка с серо-зеленными глазами. Она смотрит на меня в ответ и в этом взгляде чего только нет, кроме одного — любви. Она не скучала, она не ждала и она не хотела, чтобы я знал. Но, я знаю. Мы оба знаем, что и как произошло.