Она неторопливо снимает с себя одежду, аккуратно складывает ее на кресле в прихожей. Он не любит суетливости. Абсолютно нагая, проходит дальше, в комнату, где у окна, повернувшись к ней спиной, стоит он. Безразличный. Безжалостный. Внушающий трепет.
Слезы раскаяния уже готовы пролиться из ее глаз. Но она упрямо сглатывает их, стискивает зубы, чтобы они не стучали. Опускается перед ним на колени. Молча.
Он все также стоит, будто не замечает ее.
Тишина давит на уши, потрескивают свечи, и гулко колотится ее сердце, отбивая нервный и страстный ритм.
Наконец он поворачивается. Медленно. Мучительно медленно. Она опускает глаза, сдерживает всхлипы.
- Ты. Опоздала.
Слова падают вниз как камни. Гулко и страшно.
- Ты понимаешь, как разочаровала меня? Мне пришлось тебя ждать. Двадцать четыре минуты. Двадцать четыре минуты полного разочарования.
Она молчит. Он не разрешил говорить. Она хорошо знает правила игры.
Он уходит куда-то вглубь комнаты. Пройдя безразлично мимо. Она чувствует себя забытой вещью и судорожно всхлипывает от горькой обиды, разъедающей душу.
- Твой проступок заслуживает наказания.
Он у нее за спиной, она чувствует его тяжелое, горячее дыхание на затылке и обнаженной шее.
- Встань, - приказ как удар плети, и она вздрагивает, немедленно повинуется.
Он проводит ладонью по ее спине, спускается по пояснице, поглаживает, ласкает.
- Двадцать четыре удара ремнем.
Она судорожно выдыхает через сжатые зубы.
– По одному за каждую минуту моего ожидания. Хочешь что-то сказать?
- Спасибо, Господин, – ее голос дрожит, но в нем только раскаяние.
Он подталкивает ее к скамейке для порки, и она покорно ложится на нее. Застегнув фиксирующие ремни, он проверяет, не слишком ли туго они затянуты. Растирает ее тело маслом, разогревает.
Потом ласково проводит по волосам, гладит по щеке, опускается на одно колено и заглядывает в глаза.
- Повтори стоп-слова, - тихо говорит он, и в его голосе нет прежнего металла.
- Тепло и горячо, – отвечает она так же тихо.
- Умница, - он нежно целует ее в губы. – Теперь считай. Но тихо. Не переполоши соседей.
Первый жгучий удар опаляет кожу, и она выдыхает хрипло:
- Один!
Его ладонь уже мягко массирует место удара, облегчая боль, которая знакомо разливается по коже жидким пламенем, впитываясь, растворяясь, становясь приятным теплом.
Каждый новый удар сопровождается вспышкой в мозгу, постепенно накаляя его до предела, вместо членораздельного счета у нее вырываются хриплые стоны… Но теплая ласковая ладонь дарит облегчение, лаская, прощая…
- Двадцать… - она едва может выговорить последнее слово, со стоном отдирает его от губ – четыре….