Я искренне радовалась за подругу, но больше десяти минут не могла находиться в их компании. Лидия понимала в чем дело и не винила, меня за это.
Каждый день возвращаясь поздно с работы, она готовила мне кофе и терпеливо ждала, когда моя броня даст трещину и я наконец-то откроюсь ей, но я забирала чашку с напитком и закрывалась в своей комнате, оставаясь наедине со своими мыслями и переживаниями, которые все больше и больше терзали меня.
По правде, я рассчитывала, что будет не так больно и тяжело, находиться рядом с Марком, но все познается в сравнении.
Тейлор как и обещал, вел себя как строгий босс по отношению ко всем нам, и я не была исключением из правил, а наоборот. Казалось, что я виновата во всех промахах которые допускал каждый из ребят, не менее раза в день, а то и чаще. Под конец рабочего дня, моя голова гудела от порицаний Марка, которые были в принципе, не безосновательны. Я всегда пыталась тут же все исправлять, и еще одной моей заботой стала помощь Саманте, потому что она не справлялась со своими обязанностями.
Что касается личных отношений с Марком, то их не существовало. Все разговоры касались исключительно работы, а если был вариант со мной не говорить вообще, то он его использовал. Расстояние между нашими креслами так сильно увеличилось, что иногда мне приходилось кричать, чтобы Марк услышал мой вопрос или просьбу. На работе я старалась не задерживаться, чтобы вдруг не остаться с ним наедине, так как Тейлор ясно дал понять, что его, мое присутствие не особо радует.
Это случилось в среду, я уже отнесла папку Мэри и пошла к лифту. Зайдя внутрь, я нажала первый этаж и ждала пока двери закроются, но Марк остановил ее, поставив между створками ногу в коричневом перфорированном оксфорде.
– Черт! – Нервно произнес парень. – Если бы знал, что ты в этом лифте, так бы не спешил. – Марк отступил назад и дал двери закрыться.
Я не знала, чем заслужила такое обращение к себе, но возможно, это была обычная манера общения Тейлора к которой он привык, но мне она была в новинку.
За эти пару дней, я ни разу не услышала заботливых ноток в его голосе, а тем более чувственности в обращении ко мне. Марк больше не называл меня малышкой. Мое имя звучало не иначе, чем «Хейс» или просто «Ты» и недовольным тоном.
Единственным положительным моментом в этой ситуации было то, что меня больше никто не донимал, кроме Марка конечно. Беттани и остальные девченки сочувственно мне улыбались, глядя как я перебираю фотографии, вишу на телефоне и терплю замечание, которые предназначаются им, а иногда пытаюсь встать в их защиту .