Мужчина что-то говорил, но двойной новенький стеклопакет превращал его речь в несуразную пантомиму. Пришлось открыть окно. В это время в спальню просунулись две любопытные головы. Ни Вика, ни Грабовский не могли пропустить такое!
- Вот до чего ты упрямый осел! - уже кричала Василиса. - Я ведь однозначно сказала, что не желаю тебя видеть и слышать!
- Милая, ну хотя бы одну речь я могу произнести. Даже закоренелому преступнику полагается звонок адвокату, - он в молитвенном жесте сложил руки и заморгал длинными ресницами. - Я тебя очень прошу.
- Пивоваров, ну ты подонок! Ты мне и так уже сердце разбил. Добавки захотелось?
Василиса осмотрелась по сторонам, думая, чем же в него запустить. Первым под руку попались собственные тапочки. Не целясь, она швырнула их прямо в голову Кира и только на сантиметр промахнулась.
Пивоваров, ожидавший такую реакцию, крепко схватился за ледяной металлический поручень. От каждого его движения кабинка устрашающе качалась.
Девушка снова обратила свой взор в комнату. Если он не понимает так, значит - пора кидать что-то потяжелее!
Руки сами схватили большой керамический горшок с диффенбахией. Заметив это, Вика мигом ворвалась внутрь и, отобрав любимый цветок, сунула в руки безумной подруге скромный кактус.
Василиса уже не разбирала. Кактус пулей полетел следом за тапочками.
В этот раз Киру не так повезло. Острые колючки впились в куртку, а земля комьями посыпалась по одежде.
- Василиса, ну пожалуйста, дай хоть слово сказать. Я тебя не понимаю… - отчаянно попросил он.
- Пивоваров! Я от тебя устала, - хрипло простонала Василиса, захлебываясь внезапными слезами. - Все. На этом наш короткий роман закончен. Давай больше не будем. Ни тебе радости, ни мне покоя.
Она со стуком закрыла окно и вышла в другую комнату.
Кир постоял еще немного. Почему она так себя странно ведет – было совершенно непонятно. Явно, что-то крылось за подобной реакцией, но вот что?..
Водитель пожарной машины понял, что дело дрянь, и медленно опустил подъемник к земле.
За всем этим кроме друзей снизу, внимательно наблюдал и Александр Грабовский. Он видел собственными глазами отчаяние на лице мужчины, видел его настойчивость. Нет, определенно этот случай кардинально отличался от предыдущего. Он снова открыл блокнот и вписал еще одну строчку.
Кир возвратился в свою квартиру уже вечером. Думать ни о чем не хотелось. За окнами было темно, как и в душе. Таких отпоров жизнь ему еще не давала. Как-то глупо, бездумно и болезненно. А ведь это была его милая, простая девочка! Вот ведь у нее как: и в страсть, как в омут, и в ярость, как в пекло.