— Ну, и где этот плод вдохновения наших приятелей? — огляделся вокруг один из близнецов.
— Это у восточного выхода, сэр. Сюда, сэр.
Лекций по использованию оборудования никто никому не читал — то ли в виду того, что новичков среди них не было, то ли просто потому, что аудитория была слишком специфичной.
Доставшийся Ае скафандр ничуть не напоминал одежду и смахивал на большой, напичканный аппаратурой чемодан, единственным достоинством которого было то, что рассчитан он был на целые сутки автономной работы.
С близкого расстояния белая "птица" вовсе не походила на птицу: просто в ста метрах от восточного выхода в угольно-чёрное лунное небо уходила ослепительно белая, гладкая, почти вертикальная стена.
Ае даже не нужно было включать радиосвязь для того, чтобы слышать, что севшая на Луну "птица" всё ещё продолжает петь. Птица пела и внутри у неё шуршала жизнь.
— Слышишь? — сказал прямо в её скафандр Лукаш, минуя радиосвязь. — Пожалуй, они похожи на нас.
— Пожалуй, — согласилась Ая, вынимая внутри руки из широких, не по размеру, рукавов скафандра, и включая у подбородка радио. — Слышишь, Бенжи? Они похожи на нас.
— Ну, поскольку "мы" — это слишком неправильно, значит, они похожи на вас, — отозвался Бенжи, одетый в такой же скафандр в целях защиты от дисбариоза. — Это люди?
— Это реализаты, — Ая дотронулась до белой стены, и та ответила через перчатки тонким тягучим звоном.
В целом реализаты переживали новость о чужаках флегматично, рассудительно и даже почти равнодушно. Сказать, что все по-прежнему жили своей жизнью, — это не сказать ничего.
Все эти триста лет, что Альфа крутилась на своей орбите, они были по большей части только сторонними наблюдателями плывущих мимо них событий: земляне то и дело то смешили их своей бездумностью, то удручали, но всё это время Земля была слишком далёкой и слишком чужой.
Сейчас, с прибытием гостей, сложившаяся ситуация приобрела несколько иной характер, иной масштаб, и теперь выходило, что Альфа наблюдала за чужой "птицей" почти так же, как какой-нибудь деревенский дурачок наблюдает за заблудившимся соседским петухом.
Роберт созерцал то, что происходило на Луне, с холма у Низины, — сидел, скрестив ноги и закрыв глаза.
Он видел, что они стоят там, внутри своего корабля, плотной стеной вдоль стены — сплошные глаза и уши, что их тонкие жёлтые пальцы дрожат и колышутся, как цветы ястребинки на сильном ветру и что воздух вокруг них напоён ароматами смолы, хвои, любви и жизни.
Роберт чувствовал это так же ясно, как чувствовал бы это, стой он с ними рядом, плечом к плечу.