Клио не открыл глаза, просто лежал, свесив руки с бортиков, а я принялась с самозабвением наблюдать, как в неясном освещении, исходящем от свечей, с его волос на груди медленно скатываются капельки воды. Да, кстати, откуда этот романтизм? С какого перепугу Кавьяр зажег свечи?
— Почему не спишь? — поинтересовался грек, и я заморгала, отрываясь от своего абсолютно бесполезного и идиотского занятия.
— Кто-то слишком громко ныряет, — солгала, изображая обиженную.
— Я сижу в этой позе уже сорок минут и почти ни разу не шелохнулся, — рассуждал грек, все так же с закрытыми глазами. — Ты спала, размазав слюни по подушке, даже тогда, когда наполнялась ванна. Так что…
— Все-все, ясно, — перебила я устало, не желая начинать спор. — Просто пошутила.
— Ха-ха, — таким вот фальшивым образом Клио прокомментировал мой юмор и неожиданно распахнул глаза, одарив меня тяжелым взглядом — все как всегда, в общем-то.
Однако неприятное чувство засело в груди и стремительно испортило настроение. Что это за чертовщина такая? Кажется, к гневу Кавьяра я уже давно привыкла. Почему тогда так напрягаюсь от его необычного спокойствия? Наверняка потому, что ярость и ненависть мне все же ближе.
— Как чувствуешь себя, мелкая? - Ого, фамильярности пошли! — Зад болит? Я так старался, что сухожилие на ноге потянул.
— Следовательно, я должна тебе спасибо сказать? Так, что ли?
— Могла бы проявить капельку уважения. Мне дорогого стоило довести тебя до пика. Ты вся такая зажатая, что секс с тобой превращается в соревнование. А в спорте я агрессивен.
Клио сам себе улыбнулся, словно шутку старую вспомнил. Я по-прежнему стояла на месте, переминаясь с ноги на ногу.
— Полезай сюда, — поманил рукой.
Небрежный жест в совокупности с пристальным взглядом и традиционно наглая ухмылка.
— Места маловато, — последняя попытка отвертеться.
Клио не церемонился. Быстро встал, залив пол водой, вылез из ванной и, приблизившись, вцепился в мою руку.
— Вот так, — пробормотал он, взвалив меня на плечо и словно дрова бросил в воду.
Пока я там отплевывалась и кашляла, наглотавшись пены, грек устроился сзади и сказал:
— Тебе смелости не хватает. Нет, серьезно. Ты настолько пугливая, что порой кажется, вот-вот отключишься. Давно такой стала? После детдома?
Вздрогнула. Зацепил больную тему. Вот не хотелось мне вспоминать некоторые моменты той жизни, но каждый раз именно они и выплывали наружу. Как ни странно, Клио молчал, усердно натирая мне спину губкой. Я едва могла терпеть боль. Следы от ремня остались глубокие. Может, почувствовал, что я занервничала?