Такой громкий и неожиданный звук сотового разорвал ночную тишину, и грек мгновенно принял сидячее положение, схватив телефон с тумбочки.
— Привет, Кассандра, — хрипловатый голос Клио и едва слышный смех из трубки. — Что стряслось?.. Неужели?.. Хорошо, приезжай. Ты же знаешь, я всегда тебе рад… До завтра, дорогая.
Я сидела рядом и выжидающе смотрела на Кавьяра. Он выглядел более чем мрачным, и это немного напрягало. Кто эта Кассандра? И чего она хочет? Почему Клио так разозлился?..
Резко повернувшись, грек абсолютно неожиданно прошипел:
— Пошла отсюда.
Ну, опешила я просто, а не решила повыебываться. Однако у Клио было другое мнение. Не дал ни секунды на размышление. Замахнулся и изо всей дури пропечатал по лицу.
Даже несмотря на то что это была пощечина, грохнулась на пол. Но не позволила себе остаться в лежачем положении и немедленно встала. Кожа щеки прямо пульсировала. Не могла поднять глаза на Кавьяра. Так обидно было, что боялась, как бы мне не наброситься на него и рожу не расцарапать.
Однако, когда молчание затянулось, все же взглянула на грека. Он сидел на кровати, полуголый и отрешенный и, глядя прямо перед собой, даже не моргал. Паршиво как-то выглядел. Будто жизнь на глазах рушилась.
Во мне что-то щелкнуло уже в который раз, и вновь пришло осознание того, что в Кавьяра корнями вросла жестокость и абсолютное чувство безнаказанности. Мерзкое ощущение, когда тебя сначала пытаются приласкать, потом вновь унижают. И так происходит раз за разом.
Надоело, до чертиков надоело это обжигающее чувство в груди. Чувство, которое лишний раз напоминает о лютой ненависти к греку и ко всем тем, кто с ним хоть как-то связан.
— Уйди, Летти… — уже спокойно произнес Кавьяр.
На этот раз быстро забрала свою одежду и направилась к двери.
— Стой, — вдруг окликнул он и, спрыгнув с кровати, приблизился.
Прижимая к груди джемпер и джинсы, стояла спиной к греку. А он некоторое время молчал, затем сказал:
— Иди, надень что-нибудь полегче и возвращайся. Я позову Марио.
— Зачем это? — поинтересовалась, так и не обернувшись.
— Затем, что у тебя раны ни черта не заживают, — немного повысил голос Клио.
Все же посмотрела на грека.
— Нахер нужно, Кавьяр! — выпалила гневно. — Еще и заботливого будешь изображать? Не баловал добротой, не хуй начинать.
Сжал мое запястье. Больно так, а глаза загорелись прямо.
— Марш в комнату. И немедленно возвращайся обратно. Не хватало, чтобы ты тут заживо сгнила.
Открыла было рот…
— И лучше заткнись, — предупреждение, кстати, очень вовремя подоспело. — Пошла быстро.
Вспышка гнева мгновенно потухла, оставляя внутри выжженное презрением и болью огромное поле.