– А что рифмуется с «пожарным краном»?
Лицо Мэйсона принимает серьезный вид, и мне кажется, что он сейчас скажет: «Не будь идиотом. Зачем ты поешь о кране?». Но вместо этого он выдает:
– Не знаю, «проволочный тиран»?
– Проволочный тиран? – спрашивает Генри.
– Ну, знаешь, человек, который коллекционирует провода. Обычно эта мания прогрессирует.
У меня вырывается смешок.
– А как насчет «тихий балаган»? – говорит Скай. – Попробуй, хорошо рифмуется.
– Наш тихий балаган о бесполезном пожарном кране, – поет Генри.
Мэйсон смеется.
– Наш тихий балаган о Генри – проволочном тиране.
– Как балаган может быть тихим? – говорю я. – Разве балаган не подразумевает под собой шум?
Генри берет аккорд, несколько секунд задумчиво смотрит в потолок, играя на гитаре еще пару тактов, и поет:
– Я так устал от этого постоянного балагана, когда мне нужен лишь второй шанс.
Мэйсон указывает на него пальцем.
– Да. Давайте назовем эту песню «Пожарный кран».
Они смеются, но Деррик начинает записывать в блокнот все строчки, которые они выкрикивают. Просто не верится, я только что стала свидетелем рождения песни, начавшееся со слов «пожарный кран». Странно наблюдать за тем, как из ничего рождается что-то. Мои мысли переключаются на то, как Ксандер пытается сотворить что-то из моей жизни. И как ему это удается? Он взял такую нелепость, как пожарный кран в этой песне, и показал мне, что это может быть чем-то большим.
После такого тяжелого дня эта мысль делает меня счастливой, и я начинаю выкрикивать вместе со всеми строчки новой песни. Они сочинили уже довольно много, когда кто-то выкрикивает очередную глупость:
– И почему ты только не даешь мне съесть черепаховый суп?
Скай ахает от возмущения, но потом все опять начинают смеяться.
К десяти часам смех так и не прекращается. Мы лишь сильнее расшумелись и стали молоть всякую чепуху. Скай подползает ко мне.
– Мне лучше отвезти тебя домой, малышка, – говорит она. – Завтра в школу.
– Я ночую у тебя! – кричу я.
– Правда?
– Ага, раз я написала это в записке для мамы.
– Ура! Пижамная вечеринка!
– Мы просто обязаны закидать чей-нибудь дом туалетной бумагой, – говорю я.
– Ты права! Только чей дом?
– Не знаю, – отвечаю я, а потом поднимаю руку, как будто она учительница, а я ее прилежная ученица. – Ксандера!
Скай смеется.
– Ребят, кто с нами пойдет закидывать туалетной бумагой дом Ксандера?
Парни только поднимают головы и стонут.
– Обойдемся без вас. – Я встаю. – Пойдем.
Скай выбегает первой, но, как только я миную дверь, меня хватают за руку. Я поворачиваюсь и упираюсь в грудь Мэйсона. Мы стоим за дверью в тусклом коридоре.