— Ничего, если мы сделаем крюк?
Она повела меня вдоль набережной, до острова Сен-Луи. Париж был пуст, как часто бывает летними вечерами, — совсем не похоже на людный Лионский вокзал. Почти нет машин. Все было легким и праздным. Последнее слово я записал в черный блокнот большими буквами, указав дату: «1 июля», тот самый день. Я даже уточнил его значение: «Праздный — ничем не занятый, свободный».
Мы шли по набережной Генриха IV, той самой, которая упоминалась в папке Ланглэ, внизу отчета, сообщавшего, что речь идет об убийстве. Напротив дома номер 46-бис она остановилась — в тот же день, как Ланглэ вручил мне папку двадцать лет спустя, я проверил: в отчете указан именно этот дом. Мне надо было лишь пройти по мосту за Ботаническим садом.
Она направилась к двери и секунду помедлила.
— Можешь сделать кое-что для меня?
Она говорила неуверенно, будто зашла туда, где ее могут застукать.
— Позвони в левую дверь на первом этаже и спроси мадам Дорм.
Она смотрела на окна первого этажа, закрытые железными ставнями. В щели между ставен проникал слабый свет.
— Ты видишь свет? — спросила она шепотом.
— Да.
— Если мадам Дорм будет дома, спроси у нее, когда Данни может ей позвонить.
Было заметно, что она напряжена, и, возможно, уже пожалела о своей задумке. Еще немного, и она удержала бы меня.
— Я буду ждать на мосту. Мне лучше не оставаться на крыльце.
И она показала на мост, пересекающий самый конец острова Сен-Луи.
Я вошел в подъезд и остановился у двойной двери из светлого дерева, слева на площадке. Позвонил. Никто не пошел открывать, за дверью не было слышно ни звука. И все же мы видели свет в щелях ставен. Таймер погасил подъездную лампу. Я позвонил снова, в темноте. Никого. Я стоял в темноте и ждал. Мне правда казалось, что кто-нибудь наконец придет и откроет дверь, прервав тишину и снова пустив на площадку свет. В какую-то секунду я даже постучал костяшками пальцев, но дерево оказалось таким плотным, что не дало ни малейшего звука. Правда ли я постучал тогда в дверь? Мне так часто снилась эта сцена, что сон и реальность в итоге смешались. Вчерашней ночью вокруг была кромешная тьма, ни одного ориентира, и я стучал костяшками в дверь, как если б меня закрыли. Я задыхался. И вдруг резко проснулся. Да, снова тот сон. Я старался припомнить, стучал ли я в дверь тем вечером, много лет назад. Во всяком случае, я еще много раз звонил, стоя в темноте, и меня удивил звук звонка: и звонкий, и вместе с тем дрожащий. Никого. Тишина.
На цыпочках я вышел из подъезда. Она ходила по мосту взад-вперед. Взяв меня под руку, она крепко сжала ее. Она смотрела на меня с явным облегчением, и я подумал, что, возможно, только что избежал опасности. Я сказал ей, что никто так и не открыл мне дверь.