Мужчина съехал на Испанскую аллею и погладил револьвер, лежащий рядом на пассажирском сиденье. Конечно, он часто спрашивал себя, правильно ли поступает. Каждое воскресенье он обращался к Богу. Просил подать ему знак. Намекнуть, пора ли остановиться. Когда ему рассказали о Симоне, он решил, что это и есть знак свыше. Но он ошибся.
И продолжал. До сегодняшнего дня.
Старик включил дальний свет, доехав до лесной дороги – тупика, который вел к пляжу на озере Ванзее.
Еще сорок метров.
Штерн переставлял ноги, одну перед другой. Сначала здоровую, потом опухшую. Все время прямо на свет, как приказал Энглер.
Ожидание под холодным дождем показалось ему вечностью, состоящей из одного страха. Хотя машина с включенными фарами дальнего света свернула с подъездной дороги на пустынный пляж всего через несколько минут после того, как Энглер оставил его одного. Роберт в последний раз подумал, есть ли какая-то возможность оттянуть неотвратимый конец. Но ему ничего не приходило в голову. Поэтому он побрел – как баран на убой – навстречу медленно катящемуся автомобилю и собственной смерти.
Его пульс еще ускорился, когда устаревшая модель среднего класса резко остановилась.
Ветер донес до Штерна металлический скрип разболтанного ручного тормоза. Почти одновременно открылась дверь водителя, и из машины неуклюже вылезла какая-то фигура.
«Кто это?»
Вспышки боли через шаг отдавались у него в позвоночнике. С такой силой, что Штерн не удивился, если бы они осветили парковку и улучшили плохую из-за дождя видимость. Он вглядывался и пытался понять, знает ли мужчину, который шаркающей походкой подошел к капоту и встал точно между передними фарами своего автомобиля. Тщетно. Но и обратное Штерн исключить не мог. Сейчас он чувствовал себя как умирающий от жажды, который идет навстречу миражу в пустыне. Таким нереальным все это казалось. Чем ближе он подходил к свету, тем сильнее расплывались очертания. Ясно было только одно: мужчина уже не молод. Возможно, даже стар. Замедленные движения, мелкие шаги, чуть сутулая осанка – он старался прочитать как можно больше по тени, которая остановилась прямо перед ярко светящими фарами и больше не двигалась. Тусклый свет восходящего солнца с трудом пробивался через густые облака и придавал облику незнакомца нечто жуткое. «Как ангел смерти с нимбом», – подумал Штерн и сморгнул дождевую каплю.
Еще тридцать метров.
Штерн замедлил темп. Насколько он помнил, это единственное пространство для маневров, которое ему еще осталось. Этим он не нарушит ни одного смертоносного правила.