Ее брат точно обладал даром появляться в нужном месте и в нужное время, потому что именно в момент назревающего кровавого конфликта между всей семьей раздался звонок в дверь.
— Бонжур, — сказал Марк, проходя в кухню. — Приношу тысячу извинений за опоздание, но мы с Элен были заняты.
Элен — француженка, жена Марка. Он всегда прилетал в Россию с ней, но никогда не приводил ее на ужины в их дом. Как-то Ирина не удержалась и все-таки спросила его, почему. Ответ ее удивил: чтобы она не узнала, что такое антипод нормальной семьи.
— Вы всегда заняты, мсье. Вы точно принц или король целой страны, — сострила мать с унизительной ухмылочкой на губах.
Как же она терпеть не могла это вечное напоминание об изменах мужа! Начал ходить налево в молодости, этот его отпрыск даже старше Иры! Еще и в семью его притащил, все ему дал и звал на их ужины! Она не хотела, чтобы ее чистокровные дочери якшались с этим ошибочным плодом, результатом разгульных сперматозоидов мужа.
— Что вы, maman, — с французским акцентом проговорил Марк и сел напротив нее, — просто не хочется заставлять вас пить желчегонное после моих визитов.
Несколько пар глаз уставились на него в немом изумлении. Спаржа на тарелке Ирины уже бы давно свернулась от такого накала страстей за обеденным столом, имей она душу. Но вместо этого ее неловко терзали вилкой, вымещая свои чувства.
— Не будем о плохом, — прервал затянувшуюся и переходящую в активную холодную войну отец и обратился к Дарине. — Ну что, дорогая, Ире готовиться к полету в Майами?
Замученная вконец спаржа была оставлена, и Ирина подняла на сестру взгляд, полный счастья. Майами с Дариной и ее друзьями! Возвращение былого веселья.
— Я не знаю, пап, — пробурчала себе под нос Дарина, краснея от злости и от того, что отец намеренно ставит ее в такое неудобное положение при всех. А почему, черт возьми, ей должно быть неудобно?! Почему ей навязывают Иру в поездку, куда она ее брать не хочет? В чем ее вина? — И вообще, пап, Ира инвалид! — взорвалась после долгого дня споров с отцом она. — Мы летим не на частом самолете, а на обычном! Как ты прикажешь с ней быть? Что ей там делать?
— Самолет не проблема, мы все организуем, — ответил Анатолий Викторович, не смотря на младшую дочь, чтобы не видеть выражения ее лица.
За столом повисла гнетущая тишина. Даже у острого на язык Марка не нашлось что сказать.
— Я не инвалид, — голос Ирины, точно струйка холодного воздуха, разрядил накалившуюся добела обстановку за обеденным столом, — я красотка.
Ее улыбка, подобно светящимся в темноте точкам-сверчкам, озаряла душную атмосферу обоюдной и вездесущей, проникающей во все поры ненависти. Девушка потупила взгляд, но не смогла спрятать в недрах души эту мимолетную, живую, полную неуловимого ребячьего куража улыбку. Такой кураж испытывают молодые девчонки, когда мысли, словно рой обезумевших пчел, кружат вокруг одной соты с медом — его имени.