– Где взял? – насупился Игнат.
Эрнест усмехнулся.
– Не бойся, не отравлено. Геологи на прощанье подарили, чтобы ночью не замерзнуть. Пей смело!
– Будет с меня, – качнул головой Игнат. – Да и тебе бы не следовало.
Эрнест засмеялся и сделал очередной глоток. Игнат отвернулся и принялся густо намазывать на хлеб тушенку. Передав Эрнесту бутерброд, он сказал:
– Почудилось мне, что волки где-то воют. Ты не слыхал?
– Нет, – мотнул головой Эрнест. – Да не бойся, будем по очереди спать. У огня и с ружьем не страшно. – Он ласково похлопал по деревянному прикладу. – Хочешь, я первым покараулю?
Игнат не стал спорить. Молча кивнул, доел бутерброд и полез в палатку на разложенные одеяла.
От усталости прошедшего дня Игнат быстро уснул под мерное потрескивание сырых поленьев. Но проспать ему довелось недолго. Сначала повеяло из-под полога стужей, мертвой ладонью взъерошило Игнатовы кудри. Он вздохнул во сне, заворочался, но не проснулся, только глубже зарылся в спальник. Тогда кто-то вздохнул над ухом – раз, другой. Дунул на лоб, и на Игната повеяло запахом перегноя.
– Игнаш-ш…
Он вздрогнул, заморгал ресницами, приоткрыл склеенные сном веки. Полог палатки оказался приподнят, и сквозь него пробивались рыжеватые отблески костра. Игнат зевнул, потер глаза и пробормотал хрипло:
– Что, моя очередь уже?
И проснулся окончательно. Но скособоченная тень, что стояла в его ногах, не принадлежала Эрнесту.
– Ты черную кошку ударил, быть беде, – услышал Игнат знакомые слова юродивой попрошайки и снова ощутил дыхание земной утробы.
– О чем ты говоришь? Кто ты? – Игнат приподнял голову и напряженно вгляделся в неподвижный полумрак.
Тогда тень сдвинулась, будто надломилась посредине. Качнулись истлевшие косы, и с них упала и покатилась к ногам Игната искусственная роза.
– Спасайся, Игнаш, – выдохнула гнилая тьма. – По пятам страж идет. Междумирье охраняет… не пропустит…
Игнат рывком расстегнул молнию спальника, сбросил с колен покрывало. Широкий язык полога слизнул упавшую розу, стер вставшую у полога тень, и блики костра снова потянулись к Игнатовым ногам, как вертлявые змеи. Он вынырнул из палатки, жадно сглатывая морозный воздух пересохшим ртом, и замер.
Костер горел по-прежнему неторопливо и ровно. Подле него на бревне, покрытом одеялом, дремал Эрнест – ружье упиралось в подтаявший снег, лоб касался переплетенных на цевье рук.
А неподалеку от лагеря стоял волк.
Он находился в тени сосен, а его темную шерсть подсвечивали оранжевые сполохи. Волк не двигался, а только смотрел на человека поблескивающими маслинами глаз. Игнат тоже упал на четвереньки, словно в этот момент сам принадлежал животному миру, и от тепла его пальцев начал таять снег.