– Все слыхал, что ли? – осведомился он у Игната, едва тот подошел к мужчинам.
– Слыхал, – признался тот. – Кто же это сделал, дядя Мирон?
– Браконьеры, я думаю, – вместо егеря ответил Егор. – В последнее время тут их много ходит. Или беглый каторжанин. Я слышал намедни, что с Увильских рудников каторжник сбежал.
– И верно, – поддакнул Мирон. – Слыхал и я такое. Надо мужиков подымать. Устроим злодеям веселую жизнь, а?
Он засмеялся, но смех показался Игнату искусственным.
– Значит, я к Касьяну пойду, – продолжил егерь. – И еще к Ипату Рябому заскочу по дороге. А ты уж, Егорка, по своим соседям пройдись.
– Пройдусь, ты в этом не сомневайся.
– Может, и я чем сгожусь? – спросил Игнат. – Руки у меня крепкие, сила тоже имеется.
Мужики переглянулись.
– Дело-то серьезное уж больно, – строго сказал Егор. – Руки у тебя есть, да только молоко на губах едва обсохло. Останешься дома и даже носа не моги высовывать, понял?
– Понял, дядя Егор, – удрученно ответил Игнат.
– То-то. И еще, – вспомнил мужчина. – Бабам не моги проболтаться! Узнают – визг на всю округу будет. Понял?
– И это понял, – Игнат вздохнул.
– Ну, вот и иди с Богом, отдыхай. – Егор хлопнул его по плечу крепкой ладонью. – Крышу я уж сам доделаю. А инструменты тебе потом жена занесет.
Игнат кивнул и побрел домой. Уже отойдя на приличное расстояние, он услышал, как Мирон спросил у приятеля:
– Радке-то своей когда расскажешь?
– Опосля, – после некоторой паузы откликнулся Егор. – Неча раньше времени панику наводить.
В голову Игната снова скакнул образ свисающего с сосны зверя. Теперь морозец наверняка подернул его влажные потроха сероватым инеем, глаза остекленели. Скоро на запах свежатинки выйдут из леса волки…
«…Или кто похуже», – подумал Игнат. Браконьеры или беглые каторжане. Только зачем браконьерам тушу на суки нанизывать? Да и беглым каторжникам, затравленным собаками, не так просто с лесным вепрем разделаться.
«С лесным черным вепрем, – сказал про себя Игнат. – Вот что главное! Вепрь-то был черный…»
В эту ночь Игнат спал плохо.
В растревоженном мозгу проносились видения то черного вепря с вытащенными потрохами, то пролетающей над лесом гигантской птицы, и слева от нее вся земля покрывалась льдом, а справа – пламенем. Приходила во сне к Игнату и мертвая Званка, но не гниющим трупом, а бесплотной тенью. Повздыхала рядом с кроватью, погладила по волосам невесомой ладонью, да так и ушла, невидимая, в предрассветную синь. Только последний ее шаг, отозвавшийся скрипом половицы, и расслышал Игнат. Открыл заспанные веки, обвел взглядом комнату. И тут же взвился с постели, потому что рядом с его изголовьем сидела толстая мышь и тянула воздух подрагивающим влажным носом.