– Отец Небесный, – забормотал он, – прости нам грехи наши…
Запнулся, шагнул к Игнату:
– Прости и ты…
– Да вы что?! – закричал парень и начал отступать. Ноги увязали в сугробах, под одежду забрались ледяные вихри. – Дядя Касьян! Я ведь вам крышу крыл! Я ведь вас с детства знаю! Да разве можно так?
– Нельзя, Игнатушка, – плаксиво заговорил мужик. – Никак нельзя… Только нам-то что делать, грешным? Коли уговор такой…
Игнат уткнулся плечом в чьи-то подставленные руки, повернулся и увидел рядом перекошенное лицо егеря Мирона.
– Грешные мы, Игнатушка, – прохрипел он и рывком распахнул Игнатову парку. – А ты между нами праведник. Может, оттого тебя навь и присмотрела-то!
– Праведник ты, – эхом повторил Касьян, навалившись на парня сзади. – Добрая душа, чистая… а мы грешные, Игнатушка… Грешные. Грешные! Да только грешные, может, поболе твоего жить-то хотят!
С тяжким, болезненным треском разошлась ткань. Спину обожгло, будто укусом – это мертвая Званка обхватила его ледяными руками, поцеловала между лопаток.
«Вот ты и со мной теперь, – шепнул в уши бесплотный голос. – Со мной, и ныне, и присно, и во веки вечные…»