— Я понял тебя, — процедил сквозь зубы Роджер и закрыл глаза, показывая, что не хочет разговаривать.
Аллен Звездный подчинил себе земли людей и вампиров. Теперь всем заправляют эльфы.
Возникло стойкое ощущение, что все вокруг — безумие, порожденное его больным сознанием, а сам он по-прежнему висит в пещере, не имея возможности ни сбежать, ни умереть.
— Лаванда, какой сейчас год? — Роджер спросил первое, что пришло в голову, надеясь, что звучание человеческого голоса убедит его в реальности происходящего.
— Две тысячи девятьсот девяносто девятый.
— От сотворения мира? — уточнил он, не веря, что все вокруг могло так сильно измениться за четыре года. Значит, он все-таки безумен. Однако ответ Лаванды привел его в ужас.
— Нет, конечно. От Великого объединения народов. Повелители княжеств принесли Бессмертному оммаж, и началась новая эра.
— Неужели вампиры смирились с этим? Да и оборотни не потерпели бы эльфа-правителя.
— Ри, ни тех, ни других никогда не существовало, — мягко повторила Лаванда.
— Ты уверена?
— Разве ты видел хоть одного из них?
— Нет, — признался Роджер, судорожно цепляясь в подлокотник кресла. В висках стучало от мысли, что за время его отсутствия случилось нечто ужасное.
— Оборотни и вампиры — это сказки. Существует всего две расы: люди и эльфы.
— Да, за три тысячи лет в это легко можно поверить. Три тысячи… Тьма и нижние миры… — Роджер пытался осмыслить услышанное, но так и не смог.
Наконец, колеса зашуршали по гравию, и автомобиль остановился.
— Кто хозяин дома? — Роджер окинул взглядом многоэтажное строение.
— Господин Шилдс. У меня квартира на четвертом этаже, там мы с тобой и живем.
— Квартира? — презрительно повторил Роджер, привыкши, что все уважающие себя люди живут как минимум в двухэтажных домах. Однако увиденное частично примирило его с ситуацией.
Лаванде принадлежало пять со вкусом обставленных просторных комнат. Обязательных во времена Роджера ковров, гобеленов, мраморных статуй и гигантских напольных ваз здесь не было, однако в остальном убранство некроманта устраивало.
— Это наша спальня, — Лаванда открыла дверь и вошла первой, — возможно, среди знакомых вещей к тебе быстрее вернется память.
— Наша? У меня что, нет личных покоев?!
— Мы ведь живем вместе, — робко напомнила ему Лаванда.
Роджер с трудом удержался от ответа, что в высшем обществе так не принято. Не стоит забывать, что он живет у любовницы-простолюдинки. Откуда ей знать про приличия и достойное поведение?
— Я надеюсь, одеяло у меня свое? Или мы ютимся под одним? — хмуро уточнил он, без энтузиазма смотря на широкое ложе. По каждую сторону от нее стояли прикроватные тумбочки и непривычной формы канделябры.