– Дженни! – Отец Бекки схватил ее за плечо, заставляя обратить внимание на Йена. Дженни взглянула и испустила болезненный стон, онемев от неожиданности, не веря своим глазам, но в этот миг раздалось преувеличенно радостное восклицание тетушки Элинор.
– Йен Макферсон! – ликующе прокричала она, срывая с себя вуаль. – Вы всегда были галантнейшим из мужчин! – И, чуть подавшись в сторону, нацепила свою желтую вуаль на склоненное копье рыцаря.
Когда Йен занял позицию напротив Ройса на другом конце поля, Дженни сразу отметила, что Ройс слегка изменил положение – легонько наклонился вперед, угрожающе пригнулся, готовый броситься на врага, осмелившегося искать милости его жены. Прогремели трубы, рванулись вскачь боевые кони, разгоняясь, помчались на врага; копья были подняты, нацелены, поблескивая смертоносными остриями… и как только Ройс изготовился нанести удар, Йен Макферсон испустил леденящий кровь боевой клич и ударил в ответ. Копье грохнуло в щит, а в следующий момент Йен вместе со своим великолепным серым конем рухнули на землю и скрылись в клубах пыли.
Толпа оглушительно завопила, но Ройс не стал наслаждаться истерическим хором. С холодным презрением к своему достойному, но поверженному противнику, которому оруженосец помогал подняться на ноги, он развернул Зевса кругом и галопом ускакал с поля.
Теперь настала очередь турнира, чего Дженни больше всего боялась, ибо турниры даже дома у них оборачивались почти настоящим сражением между двумя командами соперников. Единственным, что не позволяло им перерасти в полномасштабное кровопролитие, было несколько ограничений, но когда герольд завершил оглашение правил, действительных для нынешнего турнира, страхи ее десятикратно усилились. Запрещено было, как обычно, выходить на поле с любым остроконечным оружием. Запрещено было поражать бойца, стоящего спиной или упавшего с коня. Запрещено было также поражать противника, снявшего шлем в знак, что берет передышку, но каждому рыцарю дозволялось отдыхать лишь дважды, если только под ним не падет конь. Выигравшей стороной объявляется та, на счету которой останется больше не выбитых из седла и не получивших ранений.
И кроме этого, никаких больше правил, никаких канатов или барьеров, которые позволили бы развести сражающихся после начала битвы. Ничего. Дженни затаила дыхание, зная, что сейчас будет оглашено еще одно решение, и, когда это произошло, у нее сжалось сердце.
– Сегодня, – выкрикивал герольд, – принимая во внимание искусство и славу рыцарей, дозволяется пользоваться палашами, равно как и копьями при условии, что таковые затуплены.