— Отец торгует с вами. Хочет, чтобы я наследовал. — Юзбаши махнул рукой. — Езжайте.
Проводник действительно пригодился — пробираться через город оказалось не так уж и просто. Если в большинстве восточных поселений рынки занимали несколько больших площадей, то Аулие-Ата был весь застроен лавками и представлял собой сплошной базар. Многие улицы были превращены в настоящие торговые ряды, и крыты сверху навесами из камышовых матрасов. Иные обходились и без этого — здешний климат по меркам региона мог считаться прохладным. Всюду толпились люди, разглядывающие товар в лавках либо слушающие рассказы продавцов, мимо них с трудом протискивались спешащие куда-то прохожие, а оставшееся пространство занимали бесчисленные овцы, которых пастухи-киргизы гнали на продажу. При виде вооружённых всадников горожане пытались вжаться в заборы и стены лавок, однако на узких кривых улочках это мало помогало. Так что без вожатого, не зная, где найти подходящий гостиный двор, путники истратили бы многие часы на поиски.
Выделенный же Маниазом сипай провёл их боковыми переулками к небольшому караван-сараю на берегу реки. Владелец его принял гостей с энтузиазмом, открыв для них четыре просторные комнаты в одном крыле. Три заняли солдаты, четвёртую — Александра, Николай и Черневой. Капитан был бы рад оставить девушке весь нехитрый «гостиничный номер», однако в их положении счёл это небезопасным. Да и сама Саша, успевшая проснуться, всё рвалась жить «на общих основаниях», не желая доставлять товарищам неудобства. Чтобы сбить её с этой мысли, офицер прибег к коварному ходу — надавил на женские слабости.
— Саша, — вкрадчиво спросил он после нескольких минут препирательств, — ты помыться хочешь?
— Д-да… — Запнулась юная сыщица, до того упорно объяснявшая, что спутникам не стоит утруждаться и выделять её в плане удобств. — Очень.
Она поскребла затылок и нехотя признала:
— Чешется всё, и волосы от пыли чуть не хрустят…
— Это можно устроить, пока не стемнело. Тут есть общественная баня, только вряд ли тебе она понравится. Зато видишь это отверстие в полу? Гладкими камешками обложено? — Дронов указал в дальний угол комнаты.
— Ага.
— Это слив для грязной воды, как раз для омовений. Пол там из обожжённой глины, чистый и гладкий, на нём можно стоять босиком. Сейчас я закажу на кухне пару бадеек кипятка — и сможешь худо-бедно умыться, голову помыть. А мы с Егором Лукичом посторожим за дверью.
— Было бы здорово… Ой, а вы-то сами?
— А мы завтра в баню сходим, для нас и она сойдёт. Ну что, согласна?
Девушка заколебалась — но Дронов видел, как вспыхнули её глаза при слове «баня». Расчёт капитана оправдался — после недельного странствия мысли о горячей воде оказались слишком соблазнительны, чтобы продолжать спорить.