– Там живут бедняки. Мы предпочитаем держаться от них подальше, чтобы не замараться.
Энтони удивленно изогнул брови и многозначительно посмотрел на герцогиню.
– Вы это слышали, матушка?
Мать не моргнув глазом кивнула. Энтони вновь перевел взгляд на леди Крунинг и леди Харриет и с самым благожелательным выражением лица произнес:
– Какая жалость, что вы так думаете!
Гостьи тут же насторожились, и не зря: несмотря на улыбку, Энтони был слишком зол на них обеих.
– Видите ли, я намерен жениться на мисс Чилкотт, но если вы считаете ниже своего достоинства…
Обе дамы открыли рты, но вместо того, чтобы извиниться, невыносимой леди Крунинг хватило наглости заявить:
– Вы шутите. Вы герцог, а она… она… э…
– Кто? – уточнил Энтони с напряженным от раздражения лицом, теряя остатки терпения.
Леди Крунинг, однако, не закончила свою мысль. Вместо этого она произнесла:
– Общество ее не примет.
– Уверен, что примет, – сказал Энтони, наслаждаясь изумлением на лицах гостий. – Уже не в первый раз наша семья бросает вызов светскому обществу, и если кое-кто не одобрит моего выбора – что ж, я и раньше никогда не обращал особого внимания на мнение окружающих. Я буду только рад.
– Вы шутите! – дружно воскликнули баронесса с дочерью.
Энтони больше не пытался скрывать неприязнь к этим женщинам.
– Какие уж тут шутки! Не имею ни малейшего желания окружать себя снобами. А что касается высшего общества… Должен вам заметить, что у мисс Чилкотт гораздо больше достоинств, чем у многих болванов, которые чувствуют собственную значимость на основании того, что у них есть титул, которого они не заслужили. – Герцог встал. – А сейчас прошу прощения, я должен вернуться в кабинет. У меня еще есть…
– Ни за что! – воскликнула баронесса.
Ее щеки алели. Она встала и потянула за собой дочь.
– Если вы желаете уйти, – решительно произнес Энтони, – я вызову Фелпса, он вас проводит.
Герцог почувствовал, как напряглась его матушка. Он знал: ему придется извиниться за то, что она стала свидетельницей этой сцены. Но он больше ни секунды не мог выносить разглагольствования леди Крунинг и ее дочери. Энтони хотелось задушить этих дам, и то, что он лишь осадил их, свидетельствовало о его недюжинном самообладании.
– Благодарю за чай, ваша светлость, – сухо поблагодарила леди Крунинг, на прощание присела перед герцогиней в реверансе и вышла.
За ней последовала ее дочь.
У двери они остановились и обернулись.
– Надеюсь, вы не забудете, что обещали Харриет танец, – сказала леди Крунинг.
Настал черед Энтони удивляться. Неужели у этой женщины не осталось ни капли уважения ни к себе, ни к дочери? Герцогиня посмотрела на леди Харриет, которая, по всей видимости, понятия не имела, насколько унизительно то, что ее мать практически умоляет герцога потанцевать с ней. Тем не менее он кивнул и ответил: