Подойдя ближе, девушка оглянулась через плечо, чтобы удостовериться в том, что на дороге, кроме нее, никого нет, а значит, ее никто не увидит. Не было видно даже бродячих собак, и Изабелла не знала, радоваться этому или огорчаться, поскольку у нее больше не было причин, по которым она могла бы не сворачивать с дороги и не идти по полю к приоткрытым дверям сарая с сеном.
Девушка открыла двери чуть пошире, чтобы протиснуться внутрь, и остановилась, давая глазам привыкнуть к полутьме. Внутри было тепло – так тепло бывает в ясный солнечный день – и сильно пахло сеном. До слуха Изабеллы донесся шум крыльев. Она подняла голову и увидела, что какая-то птичка чистит свои перышки под балками. Между бревнами были трещины, сквозь которые проникали лучи солнца, и казалось, что сено купается в золотом сиянии.
Изабелла собиралась сделать еще один шаг, но чья-то твердая рука обхватила ее за талию. Кто-то прижал ее спиной к своей крепкой груди. Девушка хотела закричать от испуга и неожиданности, но большая ладонь зажала ей рот.
– Это всего лишь я, – прошептал на ухо низкий знакомый голос.
Изабелла успокоилась. Энтони убрал руку.
– Неужели это было так необходимо? – спросила Изабелла, пытаясь вырваться из его объятий.
Энтони развернул ее лицом к себе. Она невольно затаила дыхание. Возможно ли, чтобы герцог стал еще красивее со времени их последней встречи? Разум подсказывал ей, что это не так, однако Изабелла не могла отрицать: ее воспоминания о его внешности не соответствуют действительности – явный признак того, что она сама себе противоречит.
– Я не хотел вас напугать, – разве что немного удивить. – Энтони поднял руку и погладил ее большим пальцем по щеке. – Мне так вас не хватало, – признался он.
От искренней радости, светившейся в его глазах, у Изабеллы часто-часто забилось сердце.
– Ваша светлость, я…
– Энтони, – прошептал он, продолжая гладить ее по щеке.
Изабелла нахмурилась. Разум отказывался ей служить, когда ее ласкал герцог.
– Прошу прощения? – выдавила она из себя, дрожа всем телом и чувствуя прикосновение его руки, которая лежала у нее на талии.
Герцог улыбнулся, и в его улыбке были и обещание наслаждения, и бесстыдство, и озорство. Изабелла почувствовала, как у нее слабеют ноги: она совершенно не могла устоять перед этим мужчиной с растрепанными кудрями и чуть небрежно повязанным шейным платком, в чем можно было усмотреть пренебрежение приличиями. Сердце Изабеллы замерло.
– Я уже дважды целовал вас, мисс Чилкотт, и намерен сделать это еще раз. Полагаю, пришло время отбросить формальности. Вы согласны? – И тут же, не давая Изабелле опомниться и ответить, герцог прижался губами к ее губам.