Революции вынуждены быть особенно изощренными в части коммуникации с обществом. Ведь медийные возможности оппозиции обычно ограниченны, зачастую она преследуется властью. Поэтому в ход идет буквально все – от граффити, листовок и плакатов до настенных газет и уличных выступлений. Упоминавшаяся карнавализация революции, которая впервые отчетливо проявилась во время студенческих волнений в Париже 1968 г., превращала, как отмечал Жан Бодрийяр, саму улицу в медиа – альтернативное официальным и субверсивное по характеру.
В начале XXI в. произошел поистине драматический сдвиг в коммуникациях. Распространение Интернета и появление социальных сетей снабдило революцию первоклассными медийными инструментами, которые находятся вне контроля властей. Однако эти инструменты обеспечивают политический эффект лишь в случае, если проникновение Интернета в то или иное общество превышает 10%, то есть когда по крайней мере каждый десятый становится пользователем.
В этом отношении украинскую «оранжевую» революцию 2004 г. вряд ли можно назвать «интернет-революцией», поскольку к тому времени число пользователей на Украине как раз составляло около 10%. И хотя Интернет сыграл важную роль в политической мобилизации, в основном революционная агитация и пропаганда распространялись офлайн, в традиционных СМИ. Ко времени «революции достоинства» 2013–2014 гг. проникновение Интернета на Украине значительно увеличилось, а роль социальных сетей несравненно выросла, однако и в этом случае социальные медиа комбинировались с традиционными СМИ.
Дело в том, что на Украине медиахолдинги традиционно контролируются автономными от государства конкурирующими финансово-экономическими группами, создавая ситуацию информационного плюрализма или, в более осторожной формулировке, информационного разнообразия. Похожим образом обстояло дело и в России до начала 2000-х гг., когда основные телевизионные каналы были консолидированы под эгидой государства. Поэтому если на Украине существовали влиятельные традиционные СМИ, способные поддержать «революцию достоинства», то в России 2011 г. таких СМИ, за исключением телеканала «Дождь» и пары-тройки печатных изданий, попросту не осталось.
Закономерность следующая: отсутствие информационного плюрализма несравненно повышает значение социальных медиа в информировании общества и мобилизации революционеров. В этом смысле социальные медиа для России значили несравненно больше, чем для Украины. Критически важны они оказались и для «арабской весны».
Социальные сети в «арабской весне»