— То есть, ты начал гонять в подростковом возрасте?
— В восемнадцать лет, — смеётся он, вспоминая.
— Что тут смешного?
— Я получил разрешение на сумасшедшую езду. Я гонял… на самом деле, выходил из-под контроля… как какой-то гоняющий слегка неопрятный панк, — Колтон смотрит на меня в ожидании какой-нибудь реакции. Я просто смотрю на него, подняв брови, и он продолжает. — Когда однажды меня задержали как малолетнего правонарушителя, я был освобождён только благодаря имени моего отца. Боже, как он был зол! На следующий день он вздумал преподать мне урок. Посадил в машину с одним из знакомых ему водителей-каскадеров. Думал, тот парень прокатит меня раз десять по трассе, я испугаюсь, и это вытряхнет из меня всё дерьмо.
— Очевидно, не сработало, — сухо констатирую я.
— Нет. Каскадёр попугал меня немного, а потом я спросил, может ли он показать мне пару профессиональных трюков, — с улыбкой на губах Колтон пожимает плечами, глядя в сторону воды. — В конце концов, он согласился, позволив мне пару раз вести машину самому. В тот день по какой-то причине на трек пришёл один из его друзей — его звали Беккет. Беккет был членом одного из экипажей местных гонщиков, и они только что потеряли своего водителя. Он спросил, думал ли я когда-нибудь о гонках. Я посмеялся над ним. Во-первых, он был моего возраста — как он мог быть членом гоночной команды, а во-вторых, мог ли он, посмотрев, как я сделал пару кругов по треку, решить, что я могу водить гоночный болид? Я рассказал ему о своих сомнениях, и он ответил, что уверен — я хорошо смогу справиться с машиной, и попросил прийти меня на следующий день, чтобы ещё поговорить на эту тему.
— Оказался в нужное время и в нужном месте, — бормочу я, довольная тем, что узнаю о нём нечто, не залезая для этого в Интернет.
— В точку, — он качает головой. — Ну, я с ним встретился. Опробовал машину на трассе, неплохо показал себя и поладил с ребятами. Они попросили меня участвовать в следующей гонке. Я выступил очень прилично, поэтому стал продолжать участвовать в гонках. Стал известен. И держался подальше от неприятностей, — он улыбается мне озорной улыбкой, подняв брови, — по большей части.
— И, по прошествии времени, ты наслаждаешься гонками?
— Я хорош в этом, — говорит он.
— Я не о том спросила.
Он жуёт, тщательно обдумывая мой вопрос.
— Да, думаю, да. Нет других ощущений, кроме этого. Я — часть команды, и в то же время на треке — просто я. И нет никого, от кого бы я зависел, и некого обвинять, если вдруг что-то пойдёт не так. — Я чувствую страсть в его голосе. Колтон всё ещё испытывает почтение к своему виду спорта. — На трассе я избавляюсь от папарацци, поклонниц… моих демонов. Единственный страх в это время — тот, который создаю я сам, и я могу управлять им поворотом колеса или нажатием на педаль… а не любой другой, навязанный мне кем-то другим.