Еще живы люди, которые видели своими глазами, как в день первого праздника Пасхи в освобожденном городе грозовая туча остановилась прямо над отверстием в куполе, струя дождя пролилась сквозь потолок и разожгла огонь в лампаде. Поскольку вода гасит, а не разжигает, было ясно, что струя эта лишь похожа на воду. И вид пламени был необычен. Оно возникло и проступило постепенно из облака белого искристого тумана, окутавшего лампаду, едва луч дотронулся до нее. Разгораясь, пламя стало алым, засверкало, как грань драгоценного камня, а затем потемнело, будто впитав в себя этот свет, и стало багровым, как кровь. Никто не видел, чтобы так горел огонь, разожженный человеческими руками. Это произошло истечение с небес благодати.
И с тех пор повторяется из года в год. Слух о чуде прокатился по всему христианскому миру. Огромное число народа стекается сюда на Пасху, чтобы узреть собственными глазами. Здесь паломники со всей Европы и Византийской империи, малоазиатские армяне, христиане Сирии, Египта, Ливана, многих других княжеств и городов, разбросанных на огромных пространствах запада и востока, от Гибралтара и Константинополя, от берегов Англии и Скандинавии до самых аравийских песков. Спокойно и безбоязненно, волнуемые лишь священным трепетом, входят они теперь в свой город. Многие заканчивают к этому дню земные дела, готовы к смерти, ждут ее с радостью и нетерпением, как достойнейшую из наград. Нет для христианина большего счастья, чем отправиться на небо в тот же день и час, когда вознесся Спаситель, и быть в эти дни на месте, где это случилось. Языческие преграды сметены, лампады горят, надежно защищенные от осквернения. Радуются и торжествуют в этот день все живущие во Христе.
Подготовка к Пресветлому празднику начинается на Страстной неделе. Ворота в гробницу открывают, чернорижцы чистят лампады, вытирают досуха, вместо старого пальмового масла, называемого также деревянным, льют свежее. Особо следят за отсутствием малейших следов воды, вставляют новые фитили и, оставив незажженными, согбенно пятясь, покидают гробницу вечером Страстной пятницы. А самую решетку запечатывают патриаршьей печатью, оставляют так до Великой Субботы. В тот же день гаснут огни во всех храмах Иерусалима и в домах христиан. И иноверцы, живущие в городе, тоже гасят огонь не из благочестия, а из страха, опасаясь справедливого гнева за нерадение. Иерусалим погружается в скорбную тьму. Слышны только вздохи и плач тысяч людей, загодя стекающихся к храму и скорбящих о Страстях Господних. Теперь уже не отличить воина от нищего, все равны. Даже прокаженные проникают в эту ночь в город, скрывая безобразие облика под лохмотьями. Врачуют душу, очищая раскаянием и молитвой.