Я была несколько разочарована, обнаружив запустение в стане своих врагов, но, поразмыслив, должна признать, что лучшего не стоит желать. Сладость мести мне не дано испытать. О, это одно из самых сильных чувств, насколько я могу судить, наблюдая за происходящим. Но с меня довольно того, что я увидела. Моя спутница возвращалась удовлетворенная тем, что удалось избежать больших убытков, а я отметила, люди, живущие помыслами о Господе, не чужды вполне мирских дел и управляются с деньгами не менее расторопно, чем сами купцы.
Тут подоспела моя Зира. С рыцарями, отправлявшими в Рим прах епископа, приехал Раймунд. Сегодня мы отбываем в Иерусалим. Предстоит переночевать в Рамле в одном переходе отсюда, чтобы завтра добраться до Святого города. Все это я узнала, собирая впопыхах немногие пожитки. Почти все это детские вещи. Раймунд не мог оторвать глаз от сына. Ему он уделял внимание, куда большее, чем мне, но чувства его понятны. Могу сказать, что пребывание в Святой Земле пошло ему на пользу. Он почернел от солнца и выглядит здоровым. Я заметила, что сестры в обители посматривают на него с интересом и смущенно прячут глаза. Настоятельница просила побеспокоиться об одной из своих послушниц, которая отправится вместе с нами. Король Болдуин обещал нашим сестрам выделить место для монастыря в самом Иерусалиме или вблизи города. Для этого еще предстоит вести переговоры, отправлялась с нами сестра Тереза — особа, искушенная в дипломатии.
За час мы собрались и выехали. Всего наш отряд насчитывал десятка полтора рыцарей. По дороге я узнала о содержимом носилок, которые погрузили на корабль вместе с гробом. Там были камни из дома Зеведеева, где родился Иоанн Евангелист. Рыцари дома Иоаннова подарили эти камни Папе для закладки церкви его имени. И еще немало камней было отправлено в Рим из самых знаменитых иерусалимских мест. Те самые камни, которые сохранили даже язычники, нынешние хозяева собирают и закладывают в основу римских церквей. Иерусалим теряет на этом в любом случае.
Рыцари исполнили скорбную миссию, и потому в пути не было ни громких разговоров, ни состязаний, которым любят предаваться мужчины, чтобы скрасить скуку. Зира держала ребенка и не отдавала его даже мне. Я могла быть за него спокойна. Раймунд рассказывал о делах. Впрочем, на главный вопрос он не мог дать утешительного ответа. Он не сумел отыскать моего брата, на что я втайне рассчитывала. Видит Бог, сколько бессонных ночей я отдала этим упованиям. Раймунд старался, но ничего узнать не удалось. В армянской церкви теперь новый настоятель, а тот, что отписал мне, умер год назад. К расспросам Раймунда отнеслись с подозрением и объясняться не стали. Наш дом занят. В Иерусалиме заведено, если в течение года старые хозяева не предъявляют права, собственность переходит к новому владельцу. К моему приезду Раймунд подготовил пристойное жилье в христианском квартале города. Огорчаться мне не пристало, но и остаться равнодушной я не могу. Прожитая жизнь остается с нами, потому нет удивительного в той грусти, которые привносит память. Таково свойство человека.