Я крестила сына в той же церкви, деятельным прихожанином которой был мой отец. Еще когда я носила ребенка, я загадала именно так, но боялась чрезмерным упованием разрушить мечту. Теперь это свершилось. Были все, кроме моего брата, который передал, что молится за всех нас. Пришли Артенак и Франсуа — два человека, которые связывают меня с прошлым. Артенак, конечно, изменился, и я, которая видела его ранее лишь мельком, не узнала бы теперь. Глаза остались живыми и внимательными. Видно, что он умен и, пожалуй, добр. А Франсуа выглядит странно. Он часто задумывается и, кажется, даже не слышит, что говорят. Но при этом проявил отменную храбрость и военное умение. Об этом сейчас говорят, многие ищут его дружбы, но сам он не стремится насладиться славой, его скромность чрезмерна. Мы с мужем принимаем его, как брата, и, если я пишу о странностях его характера, то лишь из желания быть добросовестной. Товий делит свою жизнь между нашим домом и казармами под королевским дворцом. Там немало мальчишек проходят военное обучение и готовятся к службе. Правила рыцарского посвящения здесь упрощены, сила духа и умение проявляются на поле сражения.
Упомяну о Зире. Они исчезает по ночам, едва убедится, что я сплю. Это одна из причин моих страхов. Я уверена, она посещает тайные сборища. Весь следующий день от нее пахнет дымом. Я думаю, Зира еще более укрепилась в идолопоклонстве. Когда я пыталась вразумить ее, она глянула на меня широко открытыми глазами, как на дурочку. Но за ребенком она смотрит хорошо, за время, что мы здесь, у него не болел даже живот. И улыбается он так, что сможет растрогать ангела. Но все же я неспокойна. Что, если она заразит сына своими суевериями. Я не могу сказать об этом никому, даже Раймунду. Представляю, что он начнет воображать. Нет, пусть остается все, как есть.
И за Раймунда тревожно. Я уже говорила, он служит в ночной страже. Им приходится немало заниматься грабителями, которых хватает в городе. Здесь есть, где укрыть себя и награбленное. Под Иерусалимом тянутся подземелья, которые остались с тех времен, когда иудеи добывали камень для своего храма и гробниц. Там же под землей тянутся русла высохших ручьев. Разбойники и бродяги хорошо знают эти места, могут обитать в них месяцами, выходя лишь на промысел. В детстве меня пугали рассказами о подземельях в районе Соломонова храма, где даже конный может проехать в полный рост. Раймунд и его люди внезапными налетами пытаются справиться с негодяями. Захваченных в плен и убитых выставляют на площади для опознания. Должна отметить, судят здесь по справедливости, но, если вина считается доказанной, казнят без жалости. Желающих поглазеть сходится немало. Раймунд, как и я, не испытывает удовлетворения от этого зрелища, но такова его работа — присутствовать при казни.